Арамьер все еще ждал – доброжелательно и, похоже, уверенный в том, что ученик согласится. Конечно, вспомнил Хану. Мастер ведь не знает того, как тяжело ему далось остаться живым, не слышал ни про Эскер, ни про то, что он знаком с королевской семьей Зельгара. Пожалуй, это к лучшему. Неторопливо переплетя пальцы, Хану хрустнул суставами, разминая их.
– А мне это зачем? – небрежно поинтересовался он.
Склонив голову набок, Арамьер растянул губы в усмешке.
– Сможешь изучать магию, друг мой! Как думаешь, сколько лет у тебя уйдет на то, чтобы узнать все тайны искусства заклинаний самостоятельно? Десять, двадцать? Могу поспорить, что больше. А я, – сделав короткую паузу, чародей торжественно закончил: – расскажу тебе все гораздо быстрее!
Хану с сомнением хмыкнул. Арамьер, нетерпеливо косясь на него, продолжил:
– Знаю, о чем ты думаешь! Тебе придется работать, какая тут магия?! Но! – выставив указательный палец вверх, мастер заговорил торжественно. – Теперь все это за тебя может делать эта мелкая недотепа! В твои обязанности будет входить только говорить ей, что делать, и, может быть, следить, чтобы она не убилась слишком быстро. Можешь гонять ее, как тебе будет угодно, а в остальное время, – таинственно улыбнувшись, чародей понизил голос и закончил многозначительным шепотом: – познавать ремесло мага!
Хану вздохнул, сжимая зубы. Похоже, Арамьер действительно считал, что делает ему хорошее предложение. Это было даже обидно – пусть он не собирался соглашаться, но мастер мог хотя бы пообещать ему денег за работу. Но чародей, как видно, считал, что и этого будет более чем достаточно. Медленно, стараясь не сбиться и не начать заикаться, Хану заговорил:
– Вы что, думаете, что я только и мечтаю о том, чтобы пошпынять малолеток? Если вы считаете, что я снова поверю вам ради какой-то возможности «узнавать тайное искусство магии», то вы настоящий идиот. И… вы действительно еще помните это «тайное искусство»? Или забыли все, пока пьянствовали сотни лет?
– Ты что, охренел?!
Хану раздраженно дернул щекой. То, что он говорил сейчас, казалось недопустимым примерно настолько же, как найти давно потерянную могилу Сэйе, вырыть останки и надругаться над ними способом, гнусным настолько, насколько позволит воображение. Руки и колени, совершенно не заботясь о производимом эффекте, начинали предательски дрожать. Было страшно и – немного, на грани истерики – весело, но договорить все же хотелось.
– Может, – выдавил Хану, все силы направив на то, чтобы голос звучал ровно, – вы и великий маг, но живете вы, как какой-нибудь пьяница, который в тридцать умрет от сифилиса, если его до этого не повесят. Толку-то в таком долголетии? Трахаете разных баб, которые все равно выглядят одинаково, и напиваетесь каждый день. Вам самому еще не надоело?
Арамьер взирал на него возмущенно и ошарашенно. Кажется, того, что Хану наговорил сейчас, было вполне достаточно – по крайней мере, достаточно для того, чтобы чародей начал швыряться молниями. Быстро подойдя к двери, пока учитель не очухался, Хану распахнул ее и вышел, почти выбежал, в коридор. Не успев подумать, что делает, он пригнулся. Как оказалось, не зря – пролетев над головой, в стену врезалась и взорвалась, обдав волной горячего воздуха, небольшая шаровая молния.
– Совсем страх потерял?! В Лютую ночь такие, как ты, первые передохли!
Хану рванул к выходу. Мастер, по счастью, не гнался за ним – то ли ему было лень, то ли ученик и правда сумел немного устыдить его. Выглянув из комнаты, чародей рявкнул ему вдогонку:
– Проваливай, коротышка! Еще раз попадешься – так легко не отделаешься!
Возле входной двери Хану едва успел затормозить – под ноги ему чуть не попалась давешняя девчонка с расквашенным носом. Новая арамьеровская ученица отскочила, торопливо уступая дорогу. Покосившись на нее, Хану буркнул – не столько из сочувствия, сколько из желания насолить мастеру:
– Хочешь жить – беги отсюда.
Девочка испуганно моргнула. Кажется, она собиралась переспросить или уточнить что-то, но слушать это Хану не собирался. Распахнув дверь, он выскочил на крыльцо и, уже медленнее, прошел к воротам. Кемм по-прежнему ждал возле нерасседланных лошадей. Подойдя к своей кобыле, Хану быстро, насколько мог, забрался в седло и тронул поводья, бросив телохранителю:
– Во дворец. Быстро.
Тот, не задавая лишних вопросов, последовал его примеру. Они немного отъехали, когда Кемм все-таки спросил:
– Как прошел ваш разговор с Изельваром?
Хану ухмыльнулся, пытаясь совладать со все еще трясущимися руками.
– Просто отлично.