Содержание письма было кратким, но от этого пугало не меньше.
«Меркиса не видел с тех пор, как вы уехали», — сообщал Тривон мелким убористым почерком. «Твое письмо волхв не забирал. Оно так и лежит у меня в столе. Если увижу — передам. Тривон».
Все. И больше ничего. Я ожидал увидеть что угодно, но не эти слова. Как так не забирал? Это же невозможно!
В голове все запуталось. Получался какой-то бред, не имевший ни малейшего смысла. Даже если забыть все мои видения, то выходило не менее странно. Меркис не забирал мое письмо, но ответил на него. И как это понимать?
Для верности я достал первое письмо и тщательно рассмотрел его. Нет, почерк и подпись меркисовы, я не ошибся. Но тогда что?
Хорошо, можно было допустить, хоть это и глупо, что почерк с подписью кто-то подделал. Абсолютно непонятно зачем и для чего, но допустим. Тогда все одно чушь! В письме Меркис отвечал именно на те вопросы, которые я ему задал в своем послании. Так что человек, который выдавал себя за учителя, как минимум должен был прочитать мое письмо для начала. Но оно же у Тривона!
От таких рассуждений заболела голова. Как ни крути эту историю, под какими углами не поворачивай, а все равно логики нет. Слишком много странностей.
Мне очень хотелось рассказать кому-то об этой истории, хотелось получить помощь в понимании ситуации. Но это было невозможно, и ничего поделать с таким положением вещей я не мог. Чисто в теории, я, разумеется, мог рассказать Теари о чехарде с письмами, но вот про видения — увы. А если она не будет знать всего, то и помощи тут никакой не получится.
Интересно, а мог ли кто-нибудь вскрыть мое письмо Меркису до того, как оно пришло к Тривону? Даже если и мог, то откуда бы этот человек знал его почерк, не говоря уж о том, что подделать это почти нереально. Это должен быть некто лично знакомый с учителем. При чем хорошо знакомый.
И тут меня как молнией ударило. Тривон. Ну конечно! Если предположить, что аптекарь просто врет, то тогда все складывалось так, как надо. Меркис забрал письмо, ответил. Возможно, потом напутал с датами. Или у меня и вовсе галлюцинации были. А Тривон просто соврал мне.
Но опять же — зачем? Для чего скрывать такую информацию? Ну глупо же. Никакого смысла.
Устав от бесполезных раздумий, я спрятал письмо Меркиса и ответ Тривона под матрас. Что бы там ни было, больше я ничего сделать не мог. Как ни печально для меня. От обиды хотелось завыть.
Вспомнились слова Меркиса о том, что я должен рассказать обо всем какому-то человеку. Кого же он имел в виду? Если бы я знал, то это здорово бы упростило дело. Да…
Умаявшись поисками ответов, я незаметно для себя заснул. Вроде бы размышлял, размышлял, да провалился в сон. И это мне помогло — пробудившись, я заметил, что головная боль прошла, и мысли немного прояснились. Но легче особенно не стало.
В последние дни перед первой учебной неделей в кампусе разразился скандал. Начиналось все, как обычно, тихо, пока касалось только отдельных учеников, но когда беда добралась до многих, то резонанс не заставил себя ждать. В общежитии появился вор.
Сначала у парня с Факультета Алхимии пропал позолоченный амулет. Бедняга искал его по всему кампусу, некоторые взялись даже помогать, но усилия были тщетны. Тогда, конечно, про воровство никто не подумал. Об этом вообще подумали бы только в последнюю очередь, просто потому, что в подавляющем большинстве ученики были людьми обеспеченными и брать чужое для них не то, чтобы было выше их положения, но просто не имело никакого смысла. Такого в стенах Университета банально не ожидали.
Потому про бедного студента и его пропажу быстро бы забыли, если бы это стало единичным случаем. Но потом у дочери купца из какой-то северной провинции пропали фамильные серьги, а у высокого и важного парня с курса Боевой магии, жившего через одну комнату от нашей с Тилоном, испарился бесследно кошелек с крупной суммой денег. Последний по поводу пропажи не слишком горевал, но третья подряд потеря насторожила обитателей кампуса.
За следующий день различных вещей не досчитались еще пятеро. Вот тогда уже на уши поставили всех, в первую очередь — мастера Слевию. Та рыскала по всему общежитию, бегая с этажа на этаж, и расспрашивала каждого подозрительного, по ее мнению, студента, но толку было мало. Точнее — не было совсем.
Спустя три дня постоянных пропаж население кампуса смотрело друг на друга подозрительно и старалось кучковаться, разделяясь на группки по принципу «знакомый — не очень знакомый». Атмосфера накалилась, и вряд ли кто-то чувствовал себя в этой ситуации спокойно.