— Трудно трогать себя, когда ты устроился между моих ног, — отмечаю я. Эйден ухмыляется и целует меня в лоб. Это его любимое место, как я поняла.
— Прости меня за нежелание отрываться от тебя даже на секунду. — Он слезает с меня и занимает место в конце кровати. Его рука обхватывает член, и он терпеливо ждет, не сводя глаз с меня.
Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на подушки, прижимаясь спиной к матрасу. Закрыв глаза, я провожу рукой по груди. Я ласкаю свою грудь и играю с соском, когда из моего рта вырывается стон.
— Тебе нравится трогать свои соски, — говорит Эйден. Это звучит так, будто он говорит сквозь стиснутые зубы.
— Я не знаю почему люди пропускают это. — Я двигаюсь в другую сторону, обратно приподнимаясь с кровати, в то время как сжимаю этот сосок с гораздо большей силой. — Это так прекрасно.
Если бы я была одна, я бы потратила еще больше времени на свою грудь. Со зрителями, думаю, я хочу чтобы шоу продолжалось. Моя рука проскальзывает вниз по животу, и я раздвигаю ноги.
— Я знаю некоторые женщины любят трахать себя своими пальцами, но я люблю играть со своим клитором. — Я не знаю, как мне удается сказать все эти вещи, это та непристойная сторона меня, о которой я и не подозревала. Это освобождение — выставлять ее на всеобщее обозрение. Почему я должна стесняться того, что доставляет мне удовольствие?
Мне не нужно открывать глаза, что бы понять что Эйден двигается ближе ко мне. Матрас прогибается, и я чувствую жар его тела, охватывающий мое. Я слышу его дыхание и затяжные ругательства, которые он шепчет, когда я медленными движениями обвожу свой клитор.
— Мне нравиться не спешить. — говорю я. — Это словно когда ты думаешь о тех вещах, что хочешь попробовать. Я представляю себя в книгах.
— Откройся, детка. Позволь мне увидеть насколько ты становишься мокрой, когда фантазируешь о своих самых смелых мечтаний. Расскажи мне о них.
Мои бедра расходятся в стороны. Мой язык развязывается, а в голове проносится тысяча образов.
— Иногда, я представляю как два парня берут меня одновременно. Иногда я представляю, как меня трахают в публичном месте. Иногда я представляю мою задницу красной и покрытой следами от чьих-то рук. А иногда я представляю, что меня держит рядом тот, кто так сильно меня любит и уважает, но при этом точно знает, что мне нужно.
— Господи, — простонал он. Я ввожу палец внутрь себя, все еще растянутой после Эйдена, все еще влажной от моего последнего оргазма, и испускаю стон. — Мэгги.
— А когда я завтра вернусь домой, я буду думать об этом. Ты будешь тем, что я буду представлять, когда буду дразнить саму себя под нижним бельем. И когда я перейду от одного пальца к двум, готовясь к игрушке, которая и близко не сравнится с тем, насколько хорош твой член внутри меня. Я буду думать о тебе, Эйден, когда даже чертовски протрезвею, и буду задаваться вопросом, думаешь ли ты обо мне тоже.
Я обвожу свой клитор четыре раза, и это приятное ощущение поднимается в моем животе. Вот я уже близка к тому, чтобы ухватить это, близка к тому, чтобы сдаться, когда рука обвивается вокруг моего запястья, останавливая меня.
— Встань на колени, — рычит Эйден.
Я усмехаюсь, мои глаза медленно открываются, не испытывая никаких угрызений по поводу того кайфа, которого я еще не достигла.
— Вот тебе и самоконтроль.
— К черту самоконтроль.
Это происходит очень быстро. Я меняю позицию. Он разрывает упаковку презерватива. Мои пальцы сжимают простыни, ожидая его, до смерти нуждаясь в нем. И вот он снова оказывается внутри меня, захватывая каждый мой дюйм.
— Ты принимаешь меня так хорошо, — говорит он, в его голосе звучит гордость.
Он все крепче сжимает мои бедра, его пальцы надавливают на точку пульса на моей коже, которая горит, словно лесной пожар в верхней части моего бедра. Может, мне стоит сделать татуировку с отпечатком его пальца, очертаниями его большого пальца, чтобы это чувство навсегда закрепилось на мне, стало неотъемлемым украшением, потому что ничего и никогда не ощущалось так хорошо.
— Ты словно была создана для моего члена. Не для кого-либо другого. Моя и исключительно только моя.
— Твоя, Эйден, — я соглашаюсь. Это чистая правда. После сегодняшней ночи я буду уничтожена целиком. Он будет известен как «Самый лучший навсегда». Тот самый, с которым всё закончилось. Никто и никогда не сможет превзойти Эйдена Вуда.
Его бедра сталкиваются с моими в хаотичных толчках. Это грубо, беспорядочно и безупречно. Даже лучше, чем в первый раз. Его рука соприкасается с моей задницей. Мои ногти впиваются в его бедра. Он дёргает меня за волосы. Я выкрикиваю его имя. Это привычная картина, к которой мы уже успели привыкнуть. Он сжимает мою задницу, и я понимаю, что он близок к развязке.