Он не договорил, от сильного удара упав на сырой асфальт, покрытый снегом. Кирилл обеспокоенно посмотрел на неё и сделал к ней больших два шага, всматриваясь в глаза. Девушка дрожала и то, что сейчас Кирилл оказался рядом было как никогда кстати. Пётр встал в земли и замахнулся на Богданова, но тот перехватил руку и заломил её, нагнув его.
Вика: Кирилл…!
Прав
Вика: Кирилл…!
Горский гортанно загоготал.
Пётр: Уже Кирилл! Так вот с кем ты шлялась!
Богданов ударил его в живот, продолжая удерживать руку и Петра подкинуло вверх. Кашель сорвался с его губ вместе со смехом, а Кирилл сквозь зубы процедил, наклоняясь над Горским.
Кирилл: Она тебя ждала всю неделю…а ты, сволочь, Горский…последний подонок. До чего нужно скатиться, чтобы поднять руку на девушку…тварь… Убил бы тебя…
Кирилл резко откинул его от себя, и Пётр упал на асфальт.
Кирилл: Пошли.
Грубо и без всяких возражений он взял её за руку и повёл с собой к своей машине.
Пётр: Вика! Куда ты собралась с ним?! Вика!
По её щекам отчаянно скатывались слёзы, ещё больше обжигая место удара, которое сильно покраснело. Как она дошла до машины Вика помнила смутно, но точно помнила, как Кирилл осторожно усадил её на сидение и коснулся своей рукой покрасневшей щеки, смотря в заплаканные глаза. В глазах напротив Вика видела целую гамму чувств, которые боролись между собой, в них было волнение, перебарываемое гневом и злостью.
Кирилл: Вика, сильно болит? Он больше тебя нигде не ударил?
Когда его тёплая ладонь погладила её щёку, Вика закрыла глаза, из которых по щекам прокатились последние слёзы.
Вика: Всё хорошо…
Прошептала она. Тело её трясло, будто она сидела совсем голая на морозе в минус сорок. Как он мог? Кто ему рассказал? Почему он ударил её? Уйма вопросов крутилась у неё в голове. Кирилл убрал свою руку от её лица и закрыл дверь с её стороны, обойдя машину. Вика наблюдала за ним. Он был злым…очень злым сейчас. Она не сможет забыть тот взгляд, с которым он посмотрел на Горского, когда тот был сокрушён его ударом и лежал у его ног. Ему было мало. Богданов не преувеличивал, когда говорил Петру, что убил бы его. Он был серьёзен. Ноздри его в этот момент яростно раздувались, скулы заметно очертились, глаза блеснули гневным пламенем, которое вполне могло бы сжечь Горского, губы его скривились, будто он съел самый кислый лимон. И всё-таки она была рада тому, что он был рядом. Страшно было представить, что бы Пётр сделал дальше, если бы не пришёл Кирилл.
/Кирилл/
Всю дорогу я молчал и только мои яростные вздохи выдавали моё разозлённое настроение. Девчонку до сих пор потрясывает, а я не знаю, что сказать или сделать. Хотя знаю. Нужно было сломать Горскому пару тройку костей, чтобы не махал кулаками. Если любишь – руку поднимать не станешь. Что это за любовь? Она видела с какой ненавистью он смотрел на неё? Нет. Я не мог перепутать. Сам никогда не любил и вряд ли когда буду, но я уверен, что это взгляд совсем не влюблённого человека. Вот Лёха любит Ленку, а Горский Вику не любит.
Я ехал быстро…даже очень быстро для себя. Куда ехал не знаю, но дорожная полоса лентой прокручивалась перед глазами. Сжимал руль, желая, чтобы на это месте оказалась шея Горского. Всё же мало я его ударил… Не забуду, как Вика смотрела на Горского. Никогда не забуду этот взгляд… Я так же смотрел на мать, когда узнал, что она спит с моим ровесником. Взгляд – разочарования, боли и непонимания. Она не обиделась, ей непонятно почему он так поступил. Спустя пятнадцать минут я свернул к своему дому, смотря на спящую Вику. Лучше ей сейчас не быть одной. У меня не было прав так думать, да и с любой другой девушкой я бы так никогда не сделал…в смысле не привёз бы в свой дом, но Вику мне сейчас было жалко от всего сердца хотя бы потому, что я сам был в таком же потерянном положении когда-то.
Этой ночью я не спал… Смотрел в окно, а потом на мирно спящую на моей кровати Вику и улыбался. Как дурак улыбался1 Как больной. Разве может человек радоваться другому человеку? Разве может нравиться, как кто-то занимает твою кровать в то время, пока сам ты не спишь? Оказывается может… Она калачиком лежала в моей огромной кровати, казавшись в ней совсем ребёнком. Вика на самом деле была ещё так наивна и юна. Вся она дышала какой-то лёгкостью и беззаботностью, которой наполнялся воздух рядом с ней. Губы её во сне что-то неразборчиво шептали, а потом она крутила головой, видимо снился кошмар, но как только моя рука касалась её щеки она умолкала и продолжала посапывать, утыкаясь в мою подушку. И всё же не укладывалось у меня в голове о чём думает Горский? Неужели не видит с каким ребёнком решил поиграть?