Кружка громко приземлилась на стол, и я вздрогнула, смотря на гневного Кирилла. В глазах боролись гнев и обида. Я обидела его отказом и так просто это не сойдёт мне с рук.
Я судорожно отступила назад, впиваясь пальчиками в твёрдое стекло. Сердце забилось, будто птица в клетке, которая рвалась на свободу и боялась, что останется в этой клетке до конца своих дней. Страшно.
Готова была умолять о пощаде, когда Кирилл произнёс.
Кирилл: Разделение труда, Виктория.
Вика: Что?
Кирилл: Ты моешь тарелки, а я вытираю и раскладываю по шкафам.
Не поверила в то, что услышала и тряхнула головой, чтобы стряхнуть морок. Со мной сегодня не Богданов. По крайней мере настроение у него меняется, как у беременной бабы. Сначала он строгий и серьёзный, после нежный и ласковый, а потом злой и злость эта ни с чем не сравнима.
Сухо кивнула в ответ. Не хотела говорить, так как выдавала себя с потрохами. Он прекрасно понимал какой эффект на меня произвели его слова, поэтому не дал своей обиде и злости поглотить разум, будь всё наоборот я бы точно не отделалась так просто, да и не конец это.
Готова была услышать что угодно, но не то, что услышала. Кирилл умеет удивлять, только моё сердце успело совершить кульбит и замереть.
Глубоко вздохнула, успокаивая позывы воображения, которое разыгралось ни на шутку. Вика спокойно, Богданов просто дурак. Что ты хотела услышать от него? Да, он мог подойти и вновь взять всё силой, но он поступил разумнее и теперь ты думаешь почему он так поступил! Бесит!
Возле раковины я нащупала тряпку, даже не смотря на неё и развернулась на дрожащих ногах к столу, но вместо стола ударилась о массивную мужскую грудь и в миг отскочила назад.
Кирилл: Осторожно!
Встревоженный голос был последним до того, как я поняла, что лечу на пол. Смирение пришло так же быстро, как и понимание. Самое главное не удариться головой, но внезапно сильные руки подхватили меня за талию, и я прогнулась грудью к нему, а головой вниз, стараясь понять, что только что произошло.
Дыхание от страха было рваным и громким, а перед широко распахнутыми глазами была картина того, как я лежу на этом самом полу, отбив себе задницу.
Кирилл: Вика!
Строгий голос вернул меня в реальность, пусть с Кириллом я и не разбирала где реальность, а где придуманный мною мир, в котором моё счастье возможно, и я открыта ему.
Сделала над собой усилие, чтобы встать на ноги и лицом к лицу столкнулась с Богдановым. Тревожный взгляд, бегающий по моим глазам казался мне самым родным сейчас. Я хочу его поцеловать. О чём я думаю!
Вика: Спасибо…
Прошептала я еле слышно, но он видимо прочитал по моим губам и кивнул. Обжёг своим дыханием мои губы и посмотрел в глаза, спрашивая разрешения. Зачем тебе моё разрешение, Богданов? Ты делал всё, что душе твоей было угодно, а тут вдруг спрашиваешь разрешение. Целуй.
Кинула беглый взгляд на сухие губы, а потом вновь в глаза, которые поняли всё и без слов.
Вика: Не надо, Кирилл.
Пусть и тело, и я сама хотела этого поцелуя до дрожи, до боли, но разум намеревался сопротивляться. Горский притворялся два года, что мешает Кириллу сделать так же, чтобы получить своё?
Он самодовольно улыбнулся, будто я дала полное и конечное разрешение на себя и своё тело, а глаза его замерли, рассматривая мои глазища. В них сейчас он точно видит желание и боль от того, что это никак не воплотить в жизнь. Я оттолкну! Я должна!
Кирилл: Себе или мне врёшь? Себе скорее…мне соврать не получилось.
Дыхание перехватило. Я знала, что по мне видно всё, что происходит у меня в голове, но я до последнего надеялась, что он не заметит. Глаза, налитые болью и сомнениями очень сложно не заметить.
Положила ладонь ему на грудь и увернула голову, смотря в окно, за которым кружился в темноте белый снег. Осознание всего происходящего пришло ко мне только сейчас, когда я стояла в его руках в паре сантиметров от губ и смотрела в окно, за которым не было ничего, кроме темноты и непроглядного в ночи леса, заметаемого снегом. Стало страшно и сердце забилось ещё быстрее. Какой дурой нужно было быть, чтобы поехать сюда с ним?!
Кирилл: Повернись.
Вика: Кирилл, не надо.
Почти умоляла я, через ком в горле, который сдавливал мой голос.
Кирилл: Я тебя ни к чему не принуждаю, Вика. Тряпку дай.
Тряпку?
Повернулась к нему и нахмурила брови, показывая в глазах явный вопрос. Кирилл опустил взгляд на мою руку, в которой была тряпка, а потом вновь посмотрел в глаза.
Я тут же сделала шаг назад и настойчивые руки не стали меня держать. Уверенная улыбка моего собеседника и так говорила мне: <Я всё понял, Вика>. Из нас двоих только я дура.