— Хочешь не хочешь, а я тебя вылечу, — эхом раздался в этой мрачной глубине голос Астрид.
Его бедра раздвинули.
Когда Патрик открыл глаза, комнату заливал яркий солнечный свет и ветер дул в распахнутое окно, неся аромат моря и соли. Эльф вспомнил свой сон. Кто-то действительно приходил к нему ночью или все эти шаги и прикосновения ему почудились? Охваченный неясной тревогой, он осмотрел себя, сам не понимая, чего опасается. Его белые растянутые кальсоны все еще были на нем, но в паху поселилось какое-то странное ощущение, особенно в мошонке. Нахмурившись, эльф оттянул пояс своего белья, но тут дверь в спальню отворилась, и внутрь с глиняной миской в руках вошла улыбающаяся Астрид.
— Как спалось? — спросила она и посмотрела на него с подозрительно хитрым видом.
— Ты была у меня ночью? — прищурился Патрик.
— Была, — Астрид опустила миску ему на колени, и он увидел рыхлую желтую кашу, покрытую лужицами растаявшего масла. — Приносила укрепляющее зелье. Для здоровья и бодрости. А что?
Было в улыбке Астрид что-то настораживающее. Патрик недоверчиво вглядывался ей в лицо, и вспоминал руки, что во сне раздвинули его бедра. Эти прикосновения казались такими реальными. И сейчас, утром, его мошонка побаливала и словно бы немного опухла.
— Зачем будила? Почему не дождалась утра?
— Допрос и упреки вместо благодарности? Волновалась о тебе сильно. Закончив с Кейном, сразу к тебе бросилась. Моя забота тебе не по нраву?
Астрид картинно надула губки, и Патрик тотчас устыдился своего поведения. В самом деле, напал на нее из-за кого-то дурацкого сна. Напридумывал себе невесть чего. Будто бы Астрид явилась к нему под покровом ночи со своим лекарским саквояжем. Ну бред же!
Он ведь не сильно ее обидел?
— Прости.
Опустив голову, эльф принялся орудовать ложкой. Каша была пересоленой, с комками, но после помоев Торсора показалась ему божественно вкусной. Несколько месяцев в тюрьме научили его ценить еду. Под взглядом целительницы Патрик вылизал миску до зеркального блеска. Приятное ощущение сытости подняло ему настроение.
— Чем сегодня займемся? — спросила он, отдавая Астрид грязную тарелку, и со смущением уловил в своем голосе робкую надежду. Ему так хотелось продолжить начатое вчера. Изо всех сил Патрик старался не пялиться на губы своей прекрасной гостьи и поэтому по большей части смотрел на собственные ноги, накрытые одеялом.
— Хочу испробовать на тебе несколько экспериментальных методов лечения. С твоего, разумеется, согласия, — ответила Астрид.
— Но разве ты не говорила вчера, что моя проблема в мозгах и мне надо просто… расслабиться, — он все-таки посмотрел на ее губы.
Вчера его расслабило, так расслабило. Он едва слюни не пускал от удовольствия во время массажа.
— Говорила, — улыбнулась Астрид, определенно заметив на себе его жадный взгляд. — И от своих слов не отказываюсь. Отдыхай. Я скоро вернусь, и мы пойдем с тобой на прогулку.
С лукавым видом она толкнула дверь и нырнула в коридор.
Проводив ее взглядом, Патрик спустил босые ноги на пол, и его ступню что-то укололо. Наклонившись, он поднял с паркета маленькую тонкую иголку.
Глава 7
Когда Астрид вернулась, то увела его с собой на прогулку. Выйти на солнце после двух лет заточения в тюрьме, в мрачных казематах Торсора, и нескольких дней в спальне с задернутыми шторами было все равно что шагнуть через портал в другой мир. Глаза, привыкшие к темноте, ослепли от яркости золотистого дня. Оказавшись вне стен своего убежища, Патрик вскинул руку и закрылся от безжалостных лучей света, бьющих в лицо. Плен и болезнь сделали его вялым и слабым. С досадой он обнаружил, что едва стоит на ногах и что, видя это, Астрид аккуратно придерживает его за локоть, словно немощного старика или калеку. Это было унизительно. Злой на свое никчемное тело, Патрик отдернул руку, забрав ее у Астрид, и пошатнулся. Еще немного — и растянулся бы на дорожке перед домом.
— Я настолько некрасива, что ты даже не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивалась? — Целительница прищурилась. На дне ее прекрасных зеленых глаз мелькнула затаенная хитринка.
— Я не… — Патрик растерялся от того, как эта плутовка все вывернула.
— Оттолкнул меня, не дал взять тебя под руку. Похоже, я противна тебе.
— Что? Нет! Вовсе нет! — он сам не заметил, как начал оправдываться. — Просто… Дело в том, что… Не надо мне помогать. Я не какой-нибудь дряхлый дед. Сам пойду.