- Ну, что там у вас произошло? - мрачно поинтересовался Геннадий Егорович. В отличие от интеллигентного хозяина, он был груб и резок, не считал нужным даже здороваться. И доктор решил не спускать ему этого хамства.
- Честно говоря, мне бы хотелось обсудить эти сначала наедине с Евгением Николаевичем, - произнес он, осторожно слизывая с ложки каплю теплого яичного желтка, - при всем уважении к вам, я не могу говорить при третьем человеке.
Начальник охраны уставился на доктора тяжелым сверлящим взглядом, но доктор сам был мастером всяких взглядов, и в течение нескольких секунд оба тщетно дырявили друг друга глазами. Первым сдался охранник. Он отвернулся и злобно буркнул:
- У Евгения Николаевича от меня нет секретов.
- Егорыч, выйди, пожалуйста, - устало вздохнул Рязанцев.
Лицо охранника побагровело.
- Вы плохо себя чувствуете. Вы не спали ночь, - напомнил он хозяину.
- Ничего, - успокоил его Рязанцев, - ко мне ведь не кто-нибудь пришел, а доктор. Я хочу остаться с ним вдвоем.
Егорыч удалился, и было видно, что он едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.
- Не удивлюсь, если он будет подслушивать, - прошептал Сацевич.
- Это его работа, - пожал плечами Рязанцев.
- Вы ему полностью доверяете? - доктор впервые внимательно взглянул на Рязанцева, заметил следы бессонницы и долгих, тяжелых слез.
"А может, и не врет желтая газетенка? - подумал он. - Может, я, старый дурак, ошибаюсь, и была у него любовь с красавицей пресс-секретарем?"
- Кому же мне доверять, как не руководителю службы безопасности? - криво усмехнулся Рязанцев.
- Это верно, - кивнул доктор, - но все-таки я на вашем месте не стал бы подпускать чужих так близко к своим семейным проблемам.
- Именно его? Или вообще никого?
- Ну, никого - это было бы идеально, - улыбнулся доктор. - Ладно, давайте я расскажу, почему решил побеспокоить вас.
Рязанцев выслушал, не перебивая, не задавая вопросов. Голова его была низко опущена, и только пальцы все время двигались, щелкали застежкой браслета от часов.
- То есть получается, что мне в прямой эфир и моей жене в больницу звонил один и тот же человек? - уточнил он равнодушным, тусклым голосом и потянулся за сигаретами.
- Получается еще неприятней, - печально улыбнулся Сацевич, - этот человек имел возможность передать ей телефон. Если вы помните, мы с самого начала решили, что телефоном ей лучше не пользоваться. Кто из ваших домашних знает, где находится Галина Дмитриевна?
- Только сыновья, Егорыч и Вика, - быстро произнес Рязанцев, болезненно зажмурился и принялся массировать виски.
- Голова болит? - сочувственно спросил доктор.
- Все кувырком, все не так, - простонал Рязанцев сквозь зубы. - Господи, ведь она была единственным человеком, которому я верил безгранично.
- Галина Дмитриевна? - осторожно уточнил доктор.
Рязанцев взглянул на него тоскливо, затравленно и ничего не ответил.
- Могу представить, что для вас остаться без пресс-секретаря - это настоящая катастрофа, - вздохнул доктор после долгой неловкой паузы. - Неужели некому заменить ее, хотя бы временно? У депутатов, насколько мне известно, куча всяких секретарей, помощников.
- Ай, ерунда, одна видимость. Толпа бездельников и дармоедов. Так на чем мы остановились?
- Вы назвали четырех человек, которым известно, где ваша жена. Один из них уже не в счет. Сыновья ваши, Дмитрий и Николай, учатся в Англии. Кто же остается?
- Вы хотите сказать, что Егорыч мог затеять какую-то свою игру против меня? - произнес Рязанцев с вымученной скептической усмешкой.
- Ничего такого я вам не говорил. Вы сами это произнесли, - мягко заметил Сацевич.
- Зачем ему? Он получает большие деньги, у него все есть.
- Знаете, такая плотная близость к власти рождает серьезные амбиции. Он рядом с вами, но всегда в тени. Вы не допускаете, что ему может это быть обидно? Впрочем, это меня не касается. Если ваш телохранитель слушает нас сейчас, то я уже нажил себе смертельного врага. Но, поскольку терять мне теперь нечего, я позволю себе дать вам один совет. В этом телефоне, - он вытащил из портфеля маленький черный аппарат фирмы "Панасоник", - есть карточка. Наверняка существует техническая возможность расшифровать ее. Когда покупают номер, обязательно надо предъявить паспорт. Конечно, паспорта бывают и поддельными, но все-таки это серьезная зацепка, согласитесь. Так вот, мне кажется, будет лучше, если этим займется не ваша служба безопасности, а кто-то другой. Ну, я не знаю, можно обратиться в частное детективное агентство, можно хорошо заплатить какому-нибудь сотруднику милиции, из тех, что расследуют убийство вашего пресс-секретаря, и попросить о конфиденциальной помощи. Знаете, среди них тоже иногда попадаются порядочные люди. Простите, вы меня слушаете?
- А? Да, конечно, - Рязанцев все это время вертел в руках аппарат, нажимал кнопку меню. - Пожалуйста, наберите номер, - он назвал семь цифр, и доктор тут же набрал их на своем аппарате. Раздался тихий звонок. Несколько секунд оба, как завороженные, молча слушали нежное мелодичное треньканье; наконец Рязанцев нажал отбой.
Дверь внезапно открылась, заглянула спортивная толстуха и спросила:
- Еще кофе?
- Нет, - помотал головой Рязанцев.
- Женя, ты не завтракал, а куришь, - заметила она с упреком, - давай я тебе хотя бы сметанки с ягодами принесу. И кофейку, а, Женечка?
- Света, уйди, пожалуйста, - поморщился Рязанцев.
Женщина, обиженно поджав губы, удалилась.
- Кто она? Родственница? - шепотом спросил доктор, кивнув на дверь.
- Почти. Не важно, - Рязанцев раздраженно махнул рукой и, помолчав, медленно произнес:
- Это мой мобильник. Я потерял его месяца три назад, оставил где-то в Думе, то ли в буфете, то ли в зале заседаний.
Повисла тишина. Доктор молча, задумчиво постукивал пальцами по краю стола. Рязанцев как будто вообще заснул, прикрыл глаза и дышал тяжело, со свистом. Скрипнула дверь, и оба сильно вздрогнули. На пороге появилась спортивная толстуха Света с телефоном в руке.
- Прости, - прошептала она и сделала жалобные, испуганные глаза, - тебя из прокуратуры, какая-то Лиховцева, следователь. Я пыталась объяснить, что ты занят, но она сказала - срочно.