– А это – Альфред, – сказала она.
– Я себе это по-другому представлял. – Лирриан нахмурился. – И вообще, что его портрет здесь делает? Он же тогда прославился только благодаря магии!
– Да, но цель, с которой вы ее использовали – была светлой и благородной.
Лирриан вздохнул, понимая, как бесполезно спорить с женщинами. Хотя он твердо считал, что место портрету полководца не здесь, а в каких-нибудь зданиях магов.
– Ладно, оставь меня.
Какое-то время Лирриан стоял молча, пялясь на стул. Любой монах на его месте бы сел и стал думать. Но Лирриан монахом не был. Как только снаружи раздался щелчок замка, он схватил стул и шмякнул им по портрету Альфреда. Ножка отлетела и упала на пол, вместе с картиной. По оголенной стене Змей ударил кулаком. Но тут же обхватил пальцы другой рукой, чувствуя, как разгорячились костяшки от прилива крови. Эта боль привела его в себя на какое-то время. Лирриан стал мерить шагами комнату, думая об убийствах. Но когда мысли дошли до Полянки, Змей вновь психанул. Он разорвал женский портрет, швырнул ножку стула в голую стену, где недавно висела картина. Теперь под стеной образовался завал, а портрет Альфреда помялся, приняв на себя удар ногой.
Видя перед собой Полянку, Лирриан рычал, пинал обломки стула, рвал на себе волосы. Ну как он мог попасться на такое? Хотя он-то мог. Слабый характер, касательно женщин, проявлялся слишком буйно. И сейчас, стоя под храмом, Змей поклялся, что впредь никогда не позволит кому-то, а тем более женщинам, владеть им. Будто услышав клятву, замок щелкнул.
– Час уже про... – Рихильда запнулась, когда увидела разруху. – Вам точно не требуется еще время?
– Нет. Я смирил пыл и теперь полностью открыт свету, – сказал Змей, восстанавливая сбитое дыхание.
– Примите мои поздравления. – Девушка поклонилась. – А сейчас, прошу вас, поднимитесь в храм. Вам требуется молитва, не собираетесь же вы всю жизнь прятаться от тьмы в монастыре?
– Какая молитва? – не понял Змей.
– Как это – какая? Защиты от тьмы, конечно. Вы пойдете и уничтожите причину ваших сомнений.
– Убить Полянку? Шутишь? Я ни за что не смогу.
– Я вами будет Светлый Бог.
Лирриан нерешительно кивнул. Он последовал за пророком наверх, в храм. Как только он поднялся, челюсть от изумления упала обратно в комнату уединения.
Перед ним стояло множество монахов. Каждый из них улыбался, радуясь возвращению старого «доброго» Змея.
– Мы рады, что вы снова с нами, – сказал знакомый пророк, кланяясь.
Здесь должен быть какой-то подвох. Не могут к вору так хорошо относиться монахи. Он им для чего-то нужен.
– Ну что вы, это я должен склонить перед вами голову в благодарности. Я бы хотел... помолиться.
Как по команде, все монахи, Рихильда и Змей встали на колени. Лирриан переплел пальцы на груди и поднял глаза. Он настроился на нужные слова и, нараспев, начал молитву:
– Светлый Бог, ты послал мне испытание. Я благодарен тебе за это, ведь оно укрепило мою веру. Я искренне каюсь в мыслях темных и впредь не допущу сомнений. Моя душа свободна от тьмы и открыта свету. Впредь всякая нечисть не сможет сбить меня с пути верного.
– Светлый Бог, – подхватила Рихильда, – я, пророк твой, обращаюсь к тебе с просьбой. Помоги Змею, верному слуге твоему, избавиться от источника тьмы. Не дай нечисти затмить его разум и отвернуть от тебя. Помоги ему на пути нелегком, будь всегда рядом и не дай сойти с пути светлого.
Какое-то время все еще стояли на коленях, ощущая благоговейный трепет. Чувство света нельзя сравнить ни с чем. Появляется легкость. С этим ощущением можно сделать что угодно. Каждый монах слышал стук сердца другого. Даже не слышал, нет, он его ощущал. Они стали единым целым, одним человеком, с одним сердцем и душой. С одним светом, одинаково ярким.
Лирриан боялся шелохнуться. Ему казалось, что стоит пошевелить рукой или ногой, слегка повернуть голову, как чувство света сразу пропадет. Только ради этого чувства стоило оставаться на свету, стоило вернуться. Он чувствовал себя как в утробе матери. В тепле, безопасности, под защитой. И сейчас плевать на Полянку. Плевать на тьму снаружи. Здесь, внутри, свет. Такой свет, какого Змею не доводилось испытывать. Он стоял на коленях в толпе сильных монахов и пророков. И каждый молился за свет его души.