Стилвиона отшатнулась от жениха.
– Ты был в светлой обители? И ты еще жив? Ты же говорил, что ты пророк те…
– Помолчи, – сказал принц и пошел к выходу, оставляя художника наедине с холстом.
– Он все равно не слышал тебя, – говорила Стилвиона, не подчиняясь приказу.
– Слышал, даже проявлял эмоции. Просто ты этого не заметила. Это его проклятие, у него нет воли, осталась только душа. Он действует волей души, а не разума.
– Но откуда ты это знаешь?
Лифиас остановился. Он повернулся к невесте и заглянул в ее лицо серьезным, твердым взглядом принца, каким часто одаривал провинившихся слуг.
– Стилвиона. Когда ты уже запомнишь, что я просто знаю, когда ты перестанешь задавать мне эти ненужные вопросы по триста раз? Откуда я что-то знаю, откуда не знаю? Какая разница?
Стилвиона поджала губы, но взгляд не отвела.
Лифиас улыбнулся.
– Хватит терять время, лучше поспим подольше, чем в очередной раз будем капать друг другу на мозги.
Комната, которую они заняли, отличалась от комнаты Элдора разве что отсутствием картин и наличием второй кровати. Голос эхом отражался от стен, свободных от различной ненужной мебели. Только две кровати и тумбы – как в больнице.
Первым стеречь сон вызвался Лифиас. Он устроился на кровати, подложив ладони под голову. Постель оказалась не пыльной, даже свежей. Должно быть, когда Элдору надоедает рисовать, он занимается уборкой всего помещения.
Лифиас вспоминал сон. Закрыв глаза, он снова видел белоснежную стену, приятно щекочущую пальцы. Принц шел вдоль нее, ведя кончиками пальцев по гладкой, как стекло, стене. Туда, где по его памяти должна находиться дверь в обитель. Воспоминания о чувстве света накатили, тепло наполнило неподвижное тело Лифиаса. Сон постепенно овладевал сознанием и принц, забыв о ночном дежурстве, поддался.
Пальцы наткнулись на острый угол. В недоумении принц посмотрел на стену и увидел, что перед ним вовсе не светлая обитель. Это Стена Венрита. А угол – разлом. Стоило это понять, как длинная сочная трава сменилась колючим песком пустыни. Легкое дыхание предрассветного утра сменилось режущим глаза ветром, носящим с собой мелкие колючие песчинки. Пальцы пришлось убрать от разлома – их тысячами иголок пронизывал мороз. Чувство света сменилось густой опустошающей тьмой.
Захотелось срочно убежать отсюда, спрятаться в покоях принца и больше не высовываться из отцовского дворца. Но там, за этой Стеной, за разломом, ждала цель. Такая же темная, как и чувство. Лифиас понял: шаг за Стену, и впредь он никогда не испытает чувство света на собственной шкуре. И тогда принц отвернулся. Он пошел от разлома так быстро, насколько позволял песок, затрудняющий шаг. Но какая-то неведомая сила тянула его внутрь, в Венрит. И Лифиас, пытаясь отдалиться, делал шаги спиной вперед. Как будто невидимой рукой, сильнейшим порывом ветра его затягивало во тьму.
И вот Лифиас уже не шагает. Как будто вдох самого Темного Бога затягивает его в разлом. Лифиас схватился онемевшими пальцами за край, подушечки заболели от холода тьмы. Ладонь распрямилась – Лифиас оказался посреди большого города, выстроенного из темно-серого камня. На бледные кожи жителей, казалось, давно не падали лучи солнца. Подумав об этом, принц поднял голову к небу. Оно не затянуто тучами, но и не голубое. Мрачно серый цвет, как будто где-то там, вдалеке, Стена ограждает Венрит даже от неба.
Редкие люди казались живыми мертвецами. Они передвигались медленно, без эмоций. Как и в светлой обители, спешки тут не было. Но это и не назвать покоем. Лица местных жителей не выражают эмоций. Люди даже не смотрят друг на друга, их взгляды направлены либо в пустое небо, либо в сухую землю.
Лифиас был в самом центре тьмы. Принц был единственной жизнью, движением среди этого кладбища. Он врезался в человека. Это оказалась юная девушка. Она сопроводила его удивленным взглядом, в котором мелькнула ностальгия. И снова направила взор в серые небеса.
Лифиас побежал. Он хотел найти разлом, выбраться отсюда и не появляться здесь снова. Только выйти за пределы Стены. Там – безопасность, дом. А здесь – тьма, готовая пожрать неосторожную душу. Нет, Лифиас не чувствовал себя здесь своим.