Лагерь разбили неподалёку от гравилёта, в тени пальм, которые густо росли сразу за пляжем. Хорошо, что перед вылетом нас снабдили запасом бортовых пайков и питьевой водой.
— В случае чего, продержимся несколько дней сообщил Сергеев.
— Несколько — это сколько? — спросил я.
— Пять, если ни в чём себе не отказывать. Неделю, если подсократить рацион.
— Да и потом не пропадём, — сказал Аркадий Натанович. — Живности здесь полно. Смотрите, какая черепаха! Отличный суп может получится, если что. На всех хватит.
Мы посмотрели. Здоровенная морская черепаха с размером панциря не меньше метра в длину выползла из травы неподалёку и бодро направилась по песку к прибою, куда через минуту нырнула и скрылась из глаз.
— Жалко такую есть, — сказал Владимир Алексеевич.
— Если придётся, съедим, — сказал я. — Но очень надеюсь, что до этого не дойдёт.
— Интересно, купаться здесь можно? — осведомился Борис Натанович. — Что там говорится насчёт акул в путеводителе, товарищ Сергеев?
— Просто Тимофей, — ответил штурман-механик. — Можно Тима, — он достал книгу, полистал. — Вот. Серые рифовые акулы, акулы-няньки и лимонные акулы. Первые и третьи — самые опасные. С учётом того, что здесь совсем рядом расположен риф Молассис, я бы не рискнул лезть в воду. Или можно искупаться в озере Кэтрин, там акул точно нет, и вода солёная. Правда, написано, что оно мелкое. Метр — два максимум.
День прошёл тягуче и расслабленно. Делать, по-сути, было нечего. Мы пообедали пайками, подремали в тени пальм, сходили к озеру, где наткнулись на стаю розовых фламинго. Красивые птицы. Купаться, однако, не стали — и впрямь мелко.
Время от времени Нодия включал рацию и проверял компас. Всё оставалось по-прежнему: эфир был пуст, а компас напрочь отказывался показывать стороны света.
После обеда, ближе к вечеру, наползли тучи и пролился короткий, но мощный тропический ливень. Его мы переждали, спрятавшись в гравилёте. После ливня стало чуть прохладнее. Тучи разошлись, солнце всё больше склонялось к западу.
— Удивительное чувство, — сказал Аркадий Натанович. — Словно мы одни во всём мире. Нет у вас такого?
— Есть, — сказал младший Стругацкий. — Я списываю это на то, что остров необитаем, а радиоэфир пуст.
— Психологический эффект? — спросил старший брат.
— Он самый.
— А то, что на острове нет ни малейших следов человека, тебя не смущает?
— Возможно, это другой остров. Не Западный Кайкос.
— Это Западный Кайкос, — сказал Сергеев. — Можешь даже не сомневаться, Боря (за время, проведённое на острове, они перешли на «ты»).
— Подтверждаю, — сказал я.
— И я подтверждаю, — сказал Нодия.
— Мы так и не долетели до соседнего острова и не проверили, есть ли там аэропорт, — упрямо сказал Борис Натанович.
Мы с Нодия и Сергеевым переглянулись.
— До заката ещё два часа, — сказал Сергеев. — А до Провиденсьялеса с его аэропортом — двадцать два километра.
— Пять минут лёту, — сказал Нодия. — Машина в полном порядке.
— А, чёрт, давайте слетаем, — махнул я рукой. — Невыносимо ждать.
— Что будем делать, если аэропорта нет? — спросил Аркадий Натанович.- А его, думаю, нет.
— Вернёмся сюда, на привычное место. Ночуем и завтра с утра, если ничего не изменится, думаем, что делать.
— Я мог бы определиться по звёздам, — сказал Сергеев. — Уж на Кубу точно вернуться можно.
— Если нет аэропорта, — сказал Аркадий Натанович, — то может не оказаться и Гаваны.
— Твою дивизию, — сказал охранник Борис. — Аж мороз по коже. Вы серьёзно?
— Серьёзней некуда.
— Летим, — я поднялся с песка. — Туда и назад, сорок минут нам на всё про всё.
— Все летим? — спросил Нодия.
— Все, — сказал я. — Думаю, лучше не разделяться.
Аэропорта на соседнем острове Провиденсьялес не оказалось. Так же, как не оказалось там ни малейших признаков жилья и присутствия человека. Такой же тропический остров с девственной природой, как и Западный Кайкос.
— Возвращаемся, — скомандовал я. Формально командиром гравилёта был Нодия, но за последние несколько часов лидерство как-то незаметно перешло ко мне. Возможно потому, что вся затея с Пуэрто-Рико и радиотелескопом была моей. А возможно, и нет.