Я посмотрел на Юджина.
— Мы слушаем, мистер Киссинджер, — сказал тот.
— Это ты, Юджин?
— Я.
— Зови меня Генри, сынок.
— Хорошо, Генри. Мы слушаем тебя и товарища Брежнева.
— Леонид, говори ты, ты здесь хозяин.
— Хорошо, Генри, спасибо, — послышался снова голос Леонида Ильича. — Значит так, ребята. Мы тут долго советовались и решили, что не будем вас убеждать в том, что ваша миссия — исключительная и крайне важная не только для стран, которые вы представляете, но и для всей Земли. Больше скажу. Возможно, впервые в истории человечества она важнее для всей Земли, нежели отдельно для СССР или США. Поэтому такая просьба — помните, кто вы. Вы — представители человечества. Особо там не откровенничайте. Больше слушайте и смотрите, меньше говорите. Просто на всякий случай. Особо это касается тебя, Серёжа. Ты, конечно, парень ответственный, но молодой и… — он замялся.
— Гарадец? — спросил я.
— Да, — подтвердил Брежнев. — Я не предлагаю тебе выбирать между Землёй и Гарадом, пойми правильно. Повторю. Я только предлагаю тебе и всем вам быть предельно осторожными. Не расслабляйтесь. На Земле расслабитесь. А гарадцев мы всегда ждём здесь. Большую делегацию. Пусть прилетают, примем со всей душой, всё покажем и расскажем. Правда, Генри?
— Правда, Леонид, — сказал Киссинджер.
— Извините, может быть, излишне сумбурно получилось… В общем, главное, возвращайтесь.
— Мы всё поняли, Леонид Ильич, — сказал Быковский. — Не волнуйтесь. Будем предельно осторожны и обязательно вернёмся.
— Ну что, «Ястребы», — сказала Земля на прощанье. — Как говорится, с богом. Следующий сеанс по графику у нас в двенадцать часов. Не пропустите.
— У нас ДЖЕДО есть, — сказал Быковский. — Если что, напомнит. И не только об этом.
— Завидуем, — сказала Земля. — До связи.
— До связи.
Мы заняли свои места в рубке. Те же, что и с самого начала. Я внизу в кресле инженера-пилота, Быковский на самом верху — на месте командира корабля, Сернан ниже, на месте старпома.
— ДЖЕДО, предстартовая проверка систем, — скомандовал я.
— Слушаюсь, — откликнулся ИИ.
На обзорном экране возникла объёмная цветная схема «Горного эха».
— Квантовый реактор, — произнёс я.
— Норма, — отсек квантового реактора мигнул зелёным.
— Контроль магнитных катушек.
— Норма.
— Первый двигатель.
— Норма.
— Второй двигатель.
— Норма.
— Третий двигатель…
Все четыре планетарных двигателя послушно отозвались зелёным светом.
— Контроль отражателей.
— Норма.
— Топливо.
— Норма.
— Контроль силовой защиты.
— Норма.
— Гравигенераторы.
— Норма…
Нуль-звездолёт «Горное эхо» стартовал с Луны двадцать первого февраля одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года в девять часов одиннадцать минут утра по московскому времени.
На разгон у нас было три дня. Всего три дня. Поэтому мы шли с шестикратным ускорением.
Гравигенераторы хорошо «умеют» экранировать естественные гравитационные поля крупных спутников, планет и звёздных систем (вероятно, даже гравитационное поле нашей галактики, хотя экспериментально никто пока не проверял).
Однако при разгоне космического корабля с многократным ускорением они не столь эффективны. Тем не менее, частично перегрузку компенсируют (физику этого процесса оставим за скобками, я и сам её не слишком досконально понимаю).
В данном конкретном случае это означало, что все три дня, необходимые на разгон, мы должны провести в противоперегрузочных костюмах. Из шести «g» гравигенераторы компенсировали четыре.
Оставалось два «g».
На практике это означало, что я со своим весом шестьдесят девять килограмм сейчас весил сто тридцать восемь. Мои товарищи — соответственно.
Больше того, все предметы на корабле тоже стали вдвое тяжелее.
Если вы думаете, что неважно, сколько весит столовая ложка, — главное до рта донести, вы ошибаетесь.
Поначалу, вроде, и ничего, но уже на второй день всё это начинает сильно утомлять, а на третий и вовсе хочется немедленно перевести двигатели на обычный режим ускорения в один «g» и вздохнуть полной грудью.
Потому что дышать — тяжело.
Ходить и лежать тоже тяжело.
Равно как и сидеть.
Лучшее положение — полулёжа. Но не будешь же находиться в этом положении все трое суток!
— Бедные толстые люди, — высказался Сернан на второй день во время обеда. Ложку он держал по-детски, в кулаке, и я тут же вспомнил «Путь на Амальтею» — одну из моих любимых повестей братьев Стругацких. Там герои провалились в Юпитер и тоже долго испытывали перегрузки, прежде чем сумели вырваться, а командир фотонного корабля «Тахмасиб» Алексей Быков держал ложку в кулаке, перепачканном графитовой смазкой. Точь-в-точь, как Сернан.