— Привет, Фрэнки! — поздоровался он, расплывшись в улыбке.
— Ну что, тебе повезло, — сказал я и тоже улыбнулся. — Ты выиграл двадцать один доллар.
Я расплатился с ним. Подошел его партнер Джо, и я вручил ему раскладку. На этот раз они поставили шесть долларов вместо обычных двух.
Этот день почему-то не приносил мне ставшего привычным чувства удовлетворения. Предстоящий выигрыш в ближайших скачках обещал быть самым крупным, но меня это не радовало. Возвращаясь в бильярдную Кифа, я проходил мимо пристани на Шестьдесят четвертой улице, где купались ребята. Я прислонился к столбу на набережной и стал наблюдать за ныряющей, кричащей и резвящейся в воде ребятней. Мне, конечно, хотелось к ним, но я знал, что должен принести Кифу ставки.
Вдруг за своей спиной я услышал чей-то голос:
— Бьюсь об заклад, что тебе чертовски хочется к ним, не правда ли, Фрэнки?
Я обернулся. Это был Силк Феннелли.
— Конечно, сэр… Я имею в виду, что… дело в том, что…
Он улыбнулся.
— Все нормально, малыш, я понимаю. Я знаю, что ты думаешь. Тебе хочется к ним — поплавать, поиграть где-нибудь на углу в мяч или в кости, но ты не можешь. Ты отвечаешь за дело, ты лично. Все эти мальчишки задумываются о будущем не более чем на одну минуту вперед. Но ты совсем другой. Ты хочешь добиться успеха, хочешь заткнуть всех за пояс и процветать. Поэтому уже сейчас ты понял: чтобы добиться одного, нужно отказаться от другого, от того, что в данный момент ты очень хочешь. Что ж, тебе приходится делать выбор. Я тоже, как ты, в свое время пришел к такому выводу.
— Вы правы, мистер Феннели, — сказал я. — Я уже давно не такой, как они.
— Ты славный парень, — Феннелли дружески похлопал меня по плечу. — Куда ты направляешься сейчас?
— К Кифу, в бильярдную, — ответил я.
— Садись в машину, подвезу. Я как раз туда собирался. Кроме того, я рассчитываю на то, что ты почистишь мне ботинки, ну, как только ты умеешь.
Мы сели в машину, и, когда подъехали к бильярдной, я, совершенно обалдевший, вышел из нее с таким видом, будто я важная шишка. Феннелли спросил о моих делах, и я ему все рассказал. По его мнению, дела мои шли совсем неплохо.
Я отдал Кифу листки с записанными ставками и деньги, потом достал обувной ящик и почистил Феннелли ботинки.
— Отличный парень, — сказал Силк Кифу, указывая на меня.
— Да, соображает! — с гордостью ответил Киф, как будто он был моим отцом.
Феннелли, желая расплатиться со мной, протянул мне монету. Полдоллара. Я отказался.
— Давай, давай, бери! — сказал он.
Я понял, что он будет настаивать.
— Подбросьте ее на удачу, — предложил я. — Или заплатите доллар или ничего.
— Ладно, — согласился он, — только потом не обижайся.
Он подбросил монету в воздух, и я стал смотреть, как она, переворачиваясь, летит вниз. За миг до того, как она шлепнулась на пол, я крикнул:
— Орел!
Я выиграл. Он поднял монету и дал мне доллар, который я тотчас положил в карман.
— Ты всего добьешься, Фрэнки, — сказал Феннелли, улыбаясь.
— Да, сэр, — ответил я. — Спасибо. — Киф засмеялся.
— Принеси нам пару бутылок пива, Фрэнки, — сказал он.
Я побежал в погреб и принес им две бутылки ледяного пива, на которое они с жадностью набросились. Когда пиво было выпито, Феннелли спросил Кифа:
— Готов рассчитаться за прошлую неделю?
— О чем речь, Силк! — ответил Киф. — Я всегда плачу вовремя.
Он вытащил пачку денег, свернутых в трубочку, отсчитал шесть сотен и вручил их Феннелли, который, не пересчитывая, небрежно засунул банкноты в карман.
Я достал ведро и тряпку и принялся мыть кафельный пол возле стойки. Было очень жарко, поэтому я снял рубашку и швырнул ее в угол. Пот ручьями тек с моего лица, и я периодически вытирал его рукой. Когда Феннелли проходил мимо меня, он дружески кивнул. Я махнул ему в ответ, изображая что-то вроде салюта, который в свое время отдавал отцу Куину.
Глава двенадцатая
Лето тянулось мучительно. Это было самое обычное лето в Нью-Йорке: жара, духота до изнеможения; возвращающиеся с работы усталые люди с лицами-масками; ребятня, галдящая на улицах; переполненные парки и пляжи; газеты с кричащими о погоде заголовками, пустые школы и городской шум сквозь открытые настежь от жары окна.
Это было еще одно обычное лето. Для Нью-Йорка. Но не для меня. Я был очень доволен. Впервые в жизни я чувствовал полную свободу и независимость. Август подходил к концу. К этому времени на моем счету в банке было уже семьсот долларов. У меня была девушка. У меня было два новых костюма. Я питался в ресторанах. Теперь я всегда был при деньгах и мог ходить туда, куда хочу, и делать то, что хочу. Взрослые и дети смотрели на меня с почтением, потому что я жил на широкую ногу и кое-чего в жизни уже добился. Время от времени я вспоминал о предстоящих занятиях в школе. Мне страшно не хотелось продолжать учебу: я стал слишком много зарабатывать и чувствовал, что мне уже не удастся отказаться от моего нового образа жизни. Я был слишком молод, чтобы найти в себе силы отказаться от этого. Думая о том, как бы совместить учебу с работой букмекера, я решил договориться в школе насчет утренних занятий, чтобы у меня оставалось время обегать своих клиентов и взять у них ставки. Мое будущее виделось мне в розовом свете. Я покровительственно относился к детям из приюта и нашего района. Мне казалось, что жизнь прекрасна.