Я оглядел столовую. Она показалась мне какой-то другой. Наверное, потому, что мне оставалось провести здесь считанные дни, если наша семья переедет в Аризону.
Я вернулся домой сразу после тренировки по баскетболу. Девочки играли, тетя читала в гостиной газету. Я сел рядом. Она посмотрела на меня.
— Впервые за сегодняшний день у меня нашлось время посидеть и почитать газету, — сказала она.
— Да, — сказал я, не вдумываясь в ее слова, а потом спросил: — Когда будем переезжать?
— Не знаю, — ответила тетя. — Сначала надо уладить некоторые дела. Дом дядя продал, и теперь нам надо подыскать там жилье и договориться насчет школы для тебя и для девочек. Теперь нам придется строго рассчитывать свой бюджет — дяде надо будет отдохнуть некоторое время.
— Я могу пойти работать, — сказал я.
— Надеюсь, в этом не будет необходимости. Я хочу, чтобы ты закончил школу и поступил в колледж. Ты уже решил, кем хочешь быть?
— Нет.
— А я думала об этом. Если бы ты захотел, то мог бы стать врачом или адвокатом. Мы были бы только счастливы, да и тебе было бы от этого хорошо.
— У меня еще достаточно времени, чтобы подумать о будущем. Скажите мне честно, как обстоят дела? Что сказал доктор?
— Нам до некоторой степени повезло. Хоть у твоего дяди и туберкулез, но в самой начальной стадии. Доктор сказал, что через некоторое время он полностью поправится.
— Отлично, а то я волновался.
Тетя улыбнулась.
— Между нами, должна сознаться, что я тоже волновалась. Сегодня я уже чувствую себя лучше, а вчера совсем расстроилась.
— Знаю, слышал.
Она снова улыбнулась.
— Ты многое слышал, так ведь, Фрэнки? — Я улыбнулся. — Ты странный мальчик, слишком взрослый для своих лет и очень симпатичный, но мне это нравится.
Я подошел к тете и обнял ее за плечи.
— Вы мне тоже нравитесь.
Тетя погладила меня по щеке.
— А как насчет стакана молока для растущего юноши?
— Добавьте несколько штучек печенья и по рукам.
В этот момент в гостиную вошел дядя. Тетя поднялась и поцеловала его.
— Как дела, Моррис?
— Неплохо, — сказал он и поздоровался со мной. — За имущество мне дают пятнадцать тысяч, и это хорошая цена. На эти деньги мы сможем прожить некоторое время. Но есть одна закавыка. Я ходил в управление по охране детей, чтобы предупредить их, что я переезжаю в другой штат. Они поинтересовались причиной, и, когда я все объяснил, они сказали, что мы не можем взять Фрэнки с собой.
Услышав это, я вскочил.
— Почему?
— Они говорят, — сказал, повернувшись ко мне, дядя, — что для детей, взятых из приюта, существует правило: если в семье кто-то заболевает заразной болезнью, которая может угрожать ребенку, то он автоматически возвращается в приют. Завтра утром я повидаюсь со своим адвокатом, и, возможно, мы все уладим.
— Как бы ни решилось дело, я не собираюсь возвращаться в приют, — сказал я.
— Тебе это не грозит, Фрэнки, — сказал дядя. — Все утрясется.
Прошла неделя, заполненная домашними хлопотами. Было решено, что мы переедем в небольшое местечко недалеко от Таксона. Тетя начала потихоньку паковать вещи. Переезд должен был состояться через две недели. Был субботний вечер, и я помогал ей. В этот прекрасный майский вечер все были охвачены ожиданием предстоящего путешествия. Девочки о нем лишь и говорили.
Дядя вернулся домой усталым и уселся в кресло в гостиной. Тетя Берта принесла ему горячего чая, и он медленно пил его. Когда он позвал меня, я на кухне заворачивал в бумагу посуду и укладывал ее в ящики.
— Садись, — сказал мне дядя. Я устроился на диване рядом с тетей. Она взяла мою руку и легонько погладила.
— Не знаю, как и сказать тебе об этом, Фрэнки, — начал дядя. — Но рано или поздно мне все равно пришлось бы сделать это. Ты должен знать, что не сможешь поехать с нами.
Я открыл рот, чтобы возразить, но тетя Берта сжала мою руку и сказала:
— Дай дяде закончить.
Я промолчал.
— Ты знаешь, — продолжал дядя, — что я виделся со своим адвокатом в надежде, что он все уладит. Но пользы от этой встречи не было, здесь ничего поделать нельзя. Существует закон, хороший ли, плохой ли, но мы обязаны ему подчиниться. Я разговаривал с разными официальными лицами, и все без толка. Мне сказали, что ты должен вернуться в приют и оставаться там до восемнадцати лет. Тогда ты сможешь приехать к нам.
У меня запершило в горле, но я надеялся, что не заплачу. Мне почему-то казалось, что я все-таки уеду в Аризону. Я молчал.
Тетя посмотрела на меня, когда она заговорила, голос ее был полон нежности и сочувствия: