В ушах у меня звенело, но я все же чувствовал: звук стал другим.
Первой догадалась Микаэла.
— Кондиционер. Я его не слышу.
Я протянул руку к вентиляционной решетке. Ничего.
— Черт… Он отключил подачу воздуха, хочет нас задушить.
— Но воздуха здесь хватит на несколько дней, — возразила она. — Какой смысл…
— Я ЧЕЛОВЕК ТЕРПЕЛИВЫЙ, ГРЕГ. БУДУ СИДЕТЬ ХОТЬ МЕСЯЦ. СИДЕТЬ И СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ И ТВОЯ СУЧКА БУДЕТЕ ПоДЫХАТЬ ОТ УДУШЬЯ, КАК ВЫ НАЧНЕТЕ ХРИПЕТЬ, КАК У ВАС ГЛАЗА ПОЛЕЗУТ НА ЛОБ. ВЫ БУДЕТЕ УМИРАТЬ МЕДЛЕННО… ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО.
— Да пошел ты…
— Извращенец, — добавила Микаэла.
ДАВАЙТЕ, СМЕЙТЕСЬ… ИЗДЕВАЙТЕСЬ! МНЕ К ЭТОМУ НЕ ПРИВЫКАТЬ. Я С ЭТИМ ВЫРОС. Я ВЕСЬ ПОКРЫТ БРОНЕЙ. ВАМ МЕНЯ НЕ ЗАДЕТЬ. А ВОТ Я ПРИЩЕМЛЮ ВАМ ЗАДНИЦЫ. ВЫ БУДЕТЕ ПОЛЗАТЬ НА КОЛЕНЯХ, И УМОЛЯТЬ МЕНЯ СОХРАНИТЬ ВАМ ЖИЗНЬ. — Он хихикнул. — ДЕРЖИТЕСЬ ПОКРЕПЧЕ, ДЕТКИ. У МЕНЯ ДЛЯ ВАС ЕСТЬ ПАРОЧКА СЮРПРИЗОВ. ВАМ НЕ ПРИДЕТСЯ ДОЛГО ЖДАТЬ.
41
— ПОСЛУШАЙТЕ… ГРЕГ? МИКАЭЛА? ПОСЛУШАЙТЕ МЕНЯ. ПОЧЕМУ БЫ НАМ НЕ РАЗВЛЕЧЬСЯ, А? УГАДАЙТЕ, ЧТО Я СЕЙЧАС СДЕЛАЮ? ВСЕ ВАРИАНТЫ ПЕРЕДО МНОЙ НА ЭКРАНЕ, КАКУЮ КНОПКУ НАЖАТЬ? НУ, ПОДСКАЖИТЕ. ДАВАЙТЕ ПОГОВОРИМ.
Голос Феникса по-прежнему бил в уши. Я оглядывал раздевалку. О том, чтобы сдаться на милость Фениксу, не могло быть и речи. Что-то подсказывало, что прежде чем скормить нам улью, он попытается поковыряться в наших мозгах. У этого парня была очевидная склонность к милым гадостям. Если он возьмет верх, мы станем его игрушками. Ну, уж нет.
Но что, черт возьми, я мог сделать? Открыть дверь в дезинфекционную камеру? Нет. И даже если бы мы открыли ее, то оказались бы перед другой стальной преградой, толщиной в руку, отделяющей нас от внешнего мира. В общем, мы с Микаэлой оказались в положении жуков, посаженных в стеклянную банку каким-нибудь юным натуралистом. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ему взбредет в голову оторвать нам крылышки?
Микаэла тоже огляделась. Смотри, ни смотри — раздевалка как раздевалка. Выложенные плиткой стены. Ни одного окна. Деревянные скамейки. Шкафчики для одежды, полки с резиновыми сандалиями и комплектами одежды. Над головой обычный бетонный потолок с лампой дневного света.
— ЭЙ… РЕБЯТА, ПОИГРАЙТЕ СО МНОЙ!
— Забавляйся в одиночку! — крикнула Микаэла.
Голос вернулся. Хриплый, возбужденный, горячий. Я представил, как Феникс сидит у компьютерного терминала, раскачиваясь взад-вперед, с раскрасневшимся лицом и липкими пальцами. И на экране перед ним мы. Озираемся, ищем выход. Действительно, жуки в стеклянной банке. Мечемся по комнате, ощупываем стены, в надежде обнаружить потайную дверь, заглядываем под скамьи, всматриваемся в вентиляционную трубу. Бесполезно. Мы в лапах маньяка.
— ЗНАЕТЕ, Я МОГУ СДЕЛАТЬ КОЕ-ЧТО ПО-НАСТОЯЩЕМУ КРУТОЕ! — Феникс ухмыльнулся. — ДА, ЭТО КРУТО. А ЗНАЕТЕ, ЧТО Я ПРИДУМАЛ?
— Пошел в задницу! — огрызнулась Микаэла.
— В ЗАДНИЦУ? Я МОГУ ОТЫМЕТЬ В ЗАДНИЦУ ТЕБЯ, СУЧКА. ЗНАЕШЬ ЧТО? Я ВИДЕЛ ТЕБЯ ГОЛОЙ В ДУШЕ. У НАС КАМЕРЫ ПОВСЮДУ. ЗАДНИЦА У ТЕБЯ, КАК ЯГОДКА. Я БЫ ТОБОЙ ЗАНЯЛСЯ. ТЫ БЫ У МЕНЯ ПОКРУТИЛАСЬ. ДАЖЕ ПОКРИЧАЛА БЫ. НУ, КАК, ХОЧЕШЬ?
— Эй, Феникс! — сказал я. — Так что ты там задумал? Расскажи.
— О? ГОТОВ ПОИГРАТЬ, А, ГРЕГ?
Я кивнул.
— Давай, сделай нам сюрприз.
— ТАК ВОТ. Я ТУТ СИДЕЛ И СМОТРЕЛ НА ПАНЕЛЬ КОНТРОЛЯ ТЕМПЕРАТУРЫ. ВСЕ ПРОСТО, СДВИГАЕШЬ РЫЧАЖОК ВНИЗ, И ТЕМПЕРАТУРА ПАДАЕТ ДО ТОЧКИ ЗАМЕРЗАНИЯ. Я МОГУ ПРЕВРАТИТЬ ВАШИ КОМНАТЫ В ХОЛОДИЛЬНИК. СТЕНЫ ОБЛЕДЕНЕЮТ, ИНЕЙ НА ПОЛУ… А Я СИЖУ И СМОТРЮ, КАК СИНЕЮТ ВАШИ ЛИЦА. НУ, КАК? — Шутка ему понравилась, и он рассмеялся.
— Вы ведь не сделаете это, Феникс, да? — Микаэла посмотрела на стену. — Мы ведь ничего плохого вам не сделали.
— ДА, ВЕРНО! — Он замолчал, и комнату наполняло лишь хриплое дыхание. — МИКАЭЛА, ЗНАЕШЬ, ВОЗМОЖНО, Я НЕ СТАНУ ТЕБЯ ЗАМОРАЖИВАТЬ, ЕСЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ КОЕ-ЧТО ДЛЯ МЕНЯ.
— Что?
— МЕДЛЕННО… МЕДЛЕННО… РАЗДЕНЬСЯ. НАЧНИ С ДЖЕМПЕРА. ТЫ ЖЕ ВИДЕЛА, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ. ПОДРАЗНИ МЕНЯ. ЕСЛИ ПОСТАРАЕШЬСЯ, Я ОСТАВЛЮ ТЕРМОСТАТ В ПОКОЕ. ЧТО ТЫ НА ЭТО СКАЖЕШЬ?
Я не доверял Фениксу. Ни на грош. Нужно искать выход. ! Сказал я себе. Должно же быть что-нибудь.
— ТАК, МИКАЭЛА… ПРИПОДНИМИ ЕГО… МЕДЛЕННО И ПЛАВНО… ТАК… ДА, ТАК…