— Называть его «островом», конечно, было бы не совсем верно, — сказал он, усаживаясь за руль «форда».
Я тут же решил, что этот ясноглазый, похожий на студента тип с тоненькими, как веточки, руками и шеей станет моим другом тогда, когда в аду появятся сосульки. Мое мнение о нем утвердилось, когда он начал возиться с автомобильным CD-плеером. Руки у него тряслись так, словно через них пропустили ток в пару сотен вольт. Он едва управлялся с кнопками. Дрожащие пальцы просто прыгали по чертовой панели. Если бы он надумал поковырять в носу, то наверняка попал бы себе в глаз.
— Так вот, Салливан, разумеется, совсем не остров, — продолжал Бен, безуспешно тыча пальцем в какую-то кнопку. — Вы, вероятно, заметили, когда добирались сюда, что он соединен с, так сказать, материком, узкой полоской суши. По ней и проходит единственная связывающая нас с внешним миром дорога. Салливан можно представить в виде сковородки, ручка которой образует этот самый перешеек. Там находится распределительный центр Кроутера. Все те склады использовались для снабжения Льюиса, большого, по нашим меркам, города за озером. Видите ли, в прошлые годы продовольствие, бензин и другие товары общего потребления доставлялись в Салливан по железной дороге, а потом их переправляли через озеро. Проложить здесь приличные дороги нелегко из-за сложного рельефа местности. Слева электростанция. Видите то здание с высокой серебристой трубой? У нас даже имеются собственные генераторы.
— Они еще работают?
— Конечно. Несколько лет назад под островом обнаружили значительные запасы оримульсии.
— Оримульсии? — Это слово я раньше не слышал: звучало оно как название хозяйственной краски.
— Да, оримульсии. — Бен попытался сбросить со щеки какую-то мошку. Пальцы у него мелко подрагивали, будто крылья бабочки. — Оримульсия — это природный газ, очень горючий. Для домашнего пользования он не годится. Слишком сильные у него коррозийные свойства. Всего за двенадцать месяцев ваша плита проржавеет насквозь. Но для промышленности — отличная вещь. В общем, они пробурились к так называемому газосодержащему карману и построили около него электростанцию. Запасов хватит на ближайшие двадцать лет. — Мошка вернулась, и его пальцы снова заплясали по щеке. И, Господи! Он вел машину одной рукой. Бедняжка вихляла из стороны в сторону. Впереди катили на велосипедах двое мальчишек. — Совещание… это комитет, управляющий Салливаном… они постановили, что во избежание истощения запасов оримульсии нам следует ограничить потребление электричества. Поэтому… — Бен попытался отмахнуться от надоедливой мошки и ухитрился развернуть зеркало заднего обзора. И дети! Боже, до них оставалось метров двадцать! Я изловчился и раздавил мошку о стекло.
— Отличный выстрел, — прокомментировал Бен и принялся расписывать, какие выгоды извлекает его родно городок из того, что, вероятно, стало крупнейшей катастрофой после случившегося в Ноевы времена потопа. — Поэтому они ввели рационирование. Электричество подают шесть часов в день, с шести вечера до полуночи. Видите ли, вечер без света плохо влияет на психологическое состояние, а так люди могут чувствовать себя вполне комфортно, смотреть фильмы, слушать музыку и все такое.
Ему, наконец, повезло — палец попал в нужную кнопку, и в тот же миг из колонок ударили мощные басы электрогитары.
— Хендрикс! — Бен закивал головой в ритм музыки. — Это чудо. Золото… чистое золото.
Мы выехали из города и покатили вдоль полей с мирно жующими сено коровами. Мой гид помахал какой-то женщине, прогуливавшейся на повозке маленькую, размером с крысу, собачонку в клетчатой жилетке.
— Это мисс Бертолли. Большая шишка в Совещании. — Он взглянул на меня. — Настоящий айсберг в штанах, не позволяйте ей командовать вами.
И тут он ухмыльнулся. Широко, открыто и дружелюбно. Что-то всколыхнулось во мне. Не знаю, что, потому как последние дни лицо у меня было такое, словно его вытесали из гранита. Я не улыбался с тех пор, как похоронил мать и сестру на берегу озера. И вот теперь это что-то вздрогнуло, опустилось и выползло из меня, а я издал некий странный, чихающий звук.
Боже. Я посмотрел в зеркало, которое после охоты Бена на мошку оказалось повернутым в мою сторону. В нем отражался парень с торчащими во все стороны слипшимися «рожками» черных волос, с влажно поблескивающими темными глазами, э-э… да этот парень смеялся! Не то чтобы Бен сказал нечто особенно остроумное, но его шутка выбила пробку, и скопившиеся во мне эмоции вырвались наружу. Я хохотал так, что чуть живот не надорвал.