— Я чувствую себя, как участник пип-шоу.
— Ребята живут в изоляции несколько месяцев. Возможно, подсматривать за нами их любимое развлечение.
— А если… Тебе посыпать солью? Если им нужно от нас что-то?
— Например?
— Кто знает, но вот что я тебе скажу… — Я взял вынужденную паузу. — Мы безоружны, мы зависим от них, они защищают нас и кормят. Я уже начинаю чувствовать, что мы полностью находимся в их власти.
— Что предлагаешь?
— Прошлой ночью я обнаружил кое-что интересное на листке бумаги. Попробую использовать.
— Что ты хочешь сделать?
Стрельба под крышкой прекратилась, и мне ничего не оставалось, как переключиться на легкий треп.
— Будешь попкорн с кофе? Или с содовой? — Я встряхнул сковородку. Попкорн поднялся под самую крышку. — Ну вот, что-то еще осталось. — Я перешел на шепот, спеша поделиться информацией. — Там были коды дверных замков. Как насчет ночной вылазки?
— . — В наш разговор вклинился голос Феникса. — Хорошо выспались?
Мы отстранились друг от друга и повернулись навстречу бесплотному голосу.
— Отлично, спасибо, — вежливо ответила Микаэла. — Вот готовим завтрак.
— Конечно, вы же наши гости. В конце концов, за все заплачено вашими же налогами. Не стесняйтесь, угощайтесь и отдыхайте.
— Мы так и сделаем, спасибо, — пообещал я.
— Какие планы?
— Пожалуй, сегодня останемся дома.
Феникс рассмеялся.
— Да, на улице дождь.
— Как там шершни?
— Зараженные? Все еще ждут вас снаружи. Думаю, раньше, чем через день-два они не уйдут.
— Скажите, Феникс, вы знаете, что случилось с другими вашими гостями? С теми, кого приглашали сюда до нас?
— Они ушли. Конечно, мы — команда бункера — не знаем, куда именно. Надеемся и молимся, чтобы они нашли надежное пристанище. Что это за звук?
— Звук? — Микаэла невинно заморгала.
— Да, что-то похожее на выстрелы.
— Ах, это. — Она улыбнулась. — Всего лишь попкорн.
— Попкорн. Как громко. — Феникс замолчал, наверное, прислушивался.
— Должно быть, сковородка слишком близко от микрофона.
— Может быть, — согласился он. — Смотрите, не обгорите, ребята.
— Не беспокойтесь, — рассмеялась Микаэла. — А почему бы вам ни придти сюда?
— Хотелось бы, но правила не разрешают.
— Правила для того и существуют, чтобы их нарушать.
— Соблазнительная мысль. А теперь извините, мне надо идти. Небольшой инцидент в одном из вспомогательных отделов.
— Инцидент? Какой инцидент?
Но ответа не последовало. Несколько секунд мы еще стояли, глядя на стены и ожидая, что голос Феникса вот-вот вернется.
— Кажется, ему не до нас, — сказал я. — Давай посмотрим телевизор.
— Что ты делаешь. Микаэла?
— Ничего.
— Рисуешь?
— Угу.
— Рисуешь меня?
— Больше нечего.
— Я польщен.
— Не надо.
— Боишься щекотки?
— А что?
— А то, что я собираюсь тебя пощекотать.
Мы сидели в гостиной. Я ел попкорн и смотрел телевизор, а Микаэла устраивалась в большом, мягком кресле с карандашом и листком бумаги.
Я встал, втянул голову в плечи, развел по-обезьяньи руки и, шаркая по полу, направился к ней.
— Где моя красавица? Сейчас схвачу мою красавицу. Схвачу и защекочу до смерти.
— Попробуй и получишь оплеуху. — Она рассмеялась и бросила в меня подушку.
— Мунго не больно, — прорычал я. — Мунго защекочет красотку.
— Эй, подожди, дай мне нарисовать Мунго. Подожди, пока я закончу.
— Мунго подождет. — Я замер в позе чудовища со скрюченными пальцами.
— Так хорошо.
— Красотка любит Мунго?
— Мунго очень симпатичный. — Она улыбнулась, продолжая рисовать. — У Мунго большие круглые ноздри и большая бородавка на носу. У него выпученные глаза, мохнатые ресницы и большие страшные желтые зубы.
— Мунго хочет посмотреть.
— Мунго может подождать.
— Мунго не хочет ждать. — Я заворчал, как горилла. Господи, это дурацкое кривляние сводило меня с ума. Я горел желанием поговорить о Фениксе, поделиться своими подозрениями, но к тому времени уже убедил себя, что нас окружают не только скрытые, разбросанные по всему бункеру микрофоны, но и спрятанные камеры, установленные, по всей вероятности, на стенах и. конечно, с объективами не крупнее булавочной я защекочу тебя до смерти.
— Хорошо, иди сюда. Садись рядом. — Микаэла похлопала по широкому подлокотнику кресла и, когда я сел, протянула листок. — По-моему, губы получилось просто отлично, согласен? — Она ткнула карандашом в нечто, отдаленно напоминающее лицо с растянутым в улыбке ртом.