– А вы не пойдете в контору владельцев шахты и на сегодняшний ужин?
– Присутствие прелестной жены разрушило бы образ Джека как неумолимого налогового инспектора, – пояснил Саймон. Он чиркнул спичкой, зажег папиросу и выдохнул облачко дыма.
Она вспомнила, как он курил рядом с ней на руднике. Но теперь Саймон держал сигарету по-другому – изящно, между верхними суставами указательного и среднего пальцев. Даже манера курить была частью какой-нибудь роли.
Она вспомнила его слова «прелестная жена». Да, верно. Ева была настоящей красавицей. А ее муж – самым устрашающим человеком, которого Элис когда-либо видела. А может, Саймон к ней неравнодушен?
– Но если вы не должны быть с Джеком, то вам вообще необязательно находиться в Плимуте, – заметила Элис.
– Саймон и Джек должны поехать в контору владельцев шахты, – ответила Ева.
– А меня следует оставить на попечение няньки?
– Ты не ребенок, но все же Плимут – большой город, – сказал Саймон. – Я не смогу сосредоточиться на цели визита, если буду волноваться за тебя.
Сердце Элис снова сжалось. Он волнуется за нее?
– У меня достаточно мозгов, чтобы остаться живой в Плимуте на день-другой, – пробурчала девушка.
– Я хочу, чтобы ты не только осталась жива, но и была в полной безопасности.
Он раздавил папиросу в керамической пепельнице, и ей показалось, что столбик горящего табака обжег ее сердце. Было ясно, что эти слова просто вырвались у него – он не хотел признавать ничего подобного. И оттого это его признание было еще более шокирующим.
«Мы с ним пытаемся изменить то, что изменить нельзя», – думала Элис. – Это как остановить вагонетку со сломанными тормозами. Ничего из этого не получится».
– Думайте обо мне как о своем личном проводнике по Плимуту, – прервала молчание Ева. – Можно посетить маяк Смитонс-Тауэр, Королевскую крепость, или… – Заметив, что Элис не выказала ни малейшего интереса к этим местам, она вдруг сказала: – Могу рассказать вам множество сплетен о Саймоне.
Саймон негодующе уставился на Еву, а Элис заявила:
– Я вся внимание.
– Нет ничего лучше, чем сплетничать о мужчинах, пока те поднимают тяжести. – Блондинка коварно улыбнулась.
Саймон что-то пробурчал себе под нос, а Ева взглянула на часы на каминной полке.
– Взгляни, который час! Разве тебе не пора, Саймон?
Он встал и, насупившись, проворчал:
– Видимо, бесполезно просить тебя придержать язык, верно?
– Не беспокойся, дорогой, – ухмыльнулась Ева. – Я буду сплетничать исключительно о твоей личной жизни. Ни одна миссия не подвергнется опасности из-за моих откровений.
– Какое облегчение. – Саймон надел плащ и шляпу и, взяв кожаную папку, направился к двери.
Элис тотчас же оказалась рядом с ним. Крепко сжав его плечи, она подняла голову и заглянула ему в лицо. А он пристально смотрел ей в глаза, словно пытаясь прочесть ее мысли.
И тут Элис сделала то, что сделала недавно Ева: приподнялась на носочки и поцеловала Саймона. И не важно, что в комнате была еще одна женщина. Не важно, что об этом подумала Ева. Она просто не могла позволить Саймону уйти, не прижавшись губами к его губам.
Поцелуй длился недолго, но она все же почувствовала, как дрожь охватила их обоих. И обоих охватило сладостное ощущение желания.
Чуть отстранившись, Элис заглянула в его блестящие глаза и прошептала:
– Солги этим ублюдкам. Заставь их платить.
Его улыбка была мрачной, как середина зимы.
– С удовольствием. Ради рабочих.
В последний раз посмотрев на нее, он вышел в коридор. Элис прислушивалась к его шагам, пока они не затихли. Повернувшись, она увидела, что Ева уставилась на нее как на какое-то странное растение, внезапно выросшее в саду. И она смотрела на это растение и не могла решить – вырвать его с корнями или продолжать за ним ухаживать.
– Нет. – Ева покачала головой.
– Нет? Вы о чем? – Элис медленно подошла к окну, откуда был виден клочок неба между зданиями.
– Нам не становится легче, когда они уходят на задание, – ответила Ева. Взяв чашку, она пригубила из нее, поморщилась и отставила чашку. Должно быть, чай остыл. – Думаю, вам нужно это знать. Страх никогда не уходит.
Саймон сел в кеб и поехал в контору владельцев «Уилл-Просперити». По дороге он нервно барабанил пальцами по оконной раме – какой контраст с его обычным спокойствием во время операции!
Кеб проехал мимо женщины с волосами как у Элис, и он мог бы поклясться, что видел ее у лавки торговца тканями. Его губы до сих пор ощущали тепло ее губ. Он целовал многих женщин, но только ее поцелуй оставил отпечаток в душе. Словно ее дух горел в нем как свет фонаря в темноте шахты. Он должен был добиться успеха. Ради нее.