– Значит, они растут, считая, что имеют право писать на чем угодно? Но не все же они таковы?
Он невольно заерзал на стуле. Было очевидно, что между ним и Элис протягивается невидимая нить. Ему следовало бы ее обрезать, но боль при этой мысли была слишком велика.
– Сегодня эти мужчины и их жены будут говорить вещи, которые могут шокировать тебя. Или обозлить. Но помни: они этого не сознают. Малейший намек на то, что ты с ними не согласна, – и нас попросту выкинут из дома.
Элис усмехнулась.
– Я подложу под задницу ладони, чтобы никого не ущипнуть.
Он подался и проговорил:
– Запомни хорошенько: классовые различия – это бог, которому молятся все эти люди. Они ненавидят и обожают тех, кто стоит выше, и не признают людей, стоящих ниже. Если начнешь кидаться камнями в их идола, – нас распнут.
Серьезность его тона, казалось, шокировала Элис. Но она все же кивнула.
– Мне будет чертовски неприятно, но я помолчу. Или даже… – Она содрогнулась. – Соглашусь с ними.
– Вот и хорошо, моя девушка!
Они в упор посмотрели друг на друга. Он сейчас говорил как шахтер, – говорил так, словно она – действительно его девушка. Но это же неправда! Они никогда не смогут быть вместе.
В дверь постучали. Саймон вскочил и открыл ее. У порога стояли коридорный и горничные в фартучках, с ведрами горячей воды. А за их спинами появился здоровяк в униформе, тащивший еще одну сидячую ванну.
– Вы заказали ванны через полчаса, мистер Шейл, – жизнерадостно объявил коридорный. – Тридцать минут прошло.
Саймон жестом пригласил слуг войти. Горничные стали выливать воду в ванны, предварительно поставив одну у камина. Потом Саймон наделил всех чаевыми, но одна женщина задержалась и вопросительно взглянула на Элис.
Сообразив, в чем дело, Элис встала и направилась в ванную комнату. Саймон же нервно барабанил пальцами по каминной полке – он представлял раздетую Элис. Вот ей отстегивают лиф и юбки скользят на пол… За ними следуют нижние юбки, турнюр и корсет, и Элис остается лишь в панталончиках, сорочке и чулках. Потом снимается и это, и он явственно слышит, как она опускается в воду и с удовлетворением вздыхает.
Из ванной вышла горничная с охапкой одежды Элис и, краснея, сложила все в сундук.
– Дерните за звонок, когда захотите, чтобы я одела миссис к вечеру, сэр, – прошептала горничная.
– Моя благодарность на комоде, – проворчал Саймон.
Девушка сунула в карман монету, присела и быстро ушла. Саймон закрыл за ней дверь.
Из ванной доносились блаженные стоны, и он тоже застонал, к счастью – мысленно. «Хорошо бы сейчас принять не горячую ванну, а холодную», – промелькнуло у него Элис вышла из ванной с разметавшимися по плечам влажными волосами, завернутая в длинный фланелевый халат. Опустив голову, она уставилась на свои розовые ноги, которые Саймон нашел весьма привлекательными.
Откашлявшись, он сказал:
– Я уже выкупался и оделся, так что не скромничай.
Он действительно надел брюки и рубашку, но этим и ограничился. До ужина оставалось несколько часов – и будь он проклят, если проведет это время полностью одетый. Вода все еще была горячей к тому времени, как он уселся в ванну, и теперь его веки и конечности наливались тяжестью. Саймон распростерся на шезлонге с книгой на коленях, но стоило Элис выйти из ванной, как он мгновенно забыл все, что успел прочитать.
– Я думаю не о своей скромности, – ответила она, краснея. – Работая на шахте, я каждый день встречала мужчин, выходящих из умывальной. Вряд ли я чего-то не успела увидеть.
– Что-то я не замечал, как шахтеры выбегали из умывальной с болтающимся напоказ достоинством.
Осознавала ли она, что ее взгляд немедленно устремился к его паху? Саймон вдруг вспомнил о книге у него на коленях и возблагодарил за нее Бога.
– Помнишь то озеро в пещере? Мальчишки купаются там летом. – Элис осторожно присела на край кровати. Струившийся сквозь шторы солнечный свет падал на ее лицо причудливым кружевным узором.
Саймон ухмыльнулся:
– Противная девчонка! Ты шпионила за ними!
– Конечно, шпионила.
Черт побери, как же она ему нравится!
– А у них была возможность отплатить тем же?
Он почти со страхом ждал ее ответа. При мысли о том, что слюнявые мальчишки видели то, что он, Саймон, страстно желал увидеть, ему делалось не по себе.
– Девочкам туда нельзя ходить.
Он с облегчением выдохнул.
– Но я прокрадывалась туда ночами, чтобы искупаться вместе с подружками.
И у него перехватило дыхание, а естество запульсировало. Перед ним вдруг возникло видение: Элис, стройная и обнаженная, резвится в чернильно-темной воде при свете фонаря. И делает все, что ей хочется, потому что не подчиняется ничьей воле, кроме своей собственной.