Скоро они свернули, затем, проехав по дороге с огромными выбоинами в покрытии, заехали во двор и остановились у входа в дом с обшарпанными металлическими дверями, обклеенными обрывками бумаги.
— А зачем бумага? — спросил Сайлас. — Для красоты?
— А, это, — рассмеялась Алёна. — Это некоторые несознательные граждане клеят свои объявления, а сознательные их отрывают. Клочки остаются.
— Понятно, — сказал лорд, хотя ему ничего не было понятно. — А что они объявляют?
— Ну не войну же, — все еще улыбаясь, сказала девушка. — Кто-то что-то продает, кто-то что-то покупает и так далее. Ладно, идемте. А то я есть хочу, просто умираю.
Она вытащила из багажника свою тяжеленную сумку и направилась ко входу в дом. Сайлас оглядел здание и поразился размерам кирпичного строения. В нем было девять этажей, и в лучах утреннего солнца оно выглядело почти красиво, хотя и представляло собой обыкновенную прямоугольную коробку со множеством окон.
— А сколько семей живет в этом доме? — спросил он.
Алёна посмотрела на него с легким подозрением, но потом, видимо, решила, что неправильно его поняла.
— Это многоквартирный дом, в каждой парадной на каждом этаже по четыре квартиры. Вот и считайте.
Бонсайт оглянулся и увидел еще несколько входов с такими же обшарпанными дверями.
— Но это получается много, — недоуменно проговорил он.
— А вы что, лорд какой-нибудь и живете в отдельном особняке? Что вас так обычный дом смущает? Насколько я помню, в Лондоне и не такие перенаселенные трущобы есть.
— Да, конечно, — смутился Бонсайт. — По правде, говоря, я действительно лорд.
Он решил придерживаться истины, насколько это возможно.
— Да вы что, — пораженно взглянула на него Алёна, но быстро решила, что это не имеет значения. — Тогда добро пожаловать в мой дворец.
Они поднялись на громыхающем лифте, и Алёна открыла дверь своим ключом. Они вошли, и лорд очутился в очень маленькой, но очень чистой квартирке, пропитанной немного нежилым из-за длительного отсутствия хозяйки запахом.
— Ну вот, сейчас сделаем хорошо, — сказала хозяйка, распахивая окно и впуская свежий запах осенних листьев с улицы. Она быстро поставила на газовый огонь чайник, поджарила яичницу и сбегала к соседке, вернувшись с роскошным огромным котом серой масти, обладателем зеленых глаз и очень пушистого хвоста.
Они позавтракали и теперь сидели, наслаждаясь горячим и ароматным кофе, разлитым в чашки грубой глины.
— Так откуда вы знаете Алекса? — спросила девушка.
— Мы встретились совершенно случайно, — ответил Сайлас и начал рассказывать длинную и абсолютно вымышленную историю, надеясь, что она звучит хоть сколько-нибудь правдоподобно. Алёна вежливо слушала и иногда согласно кивала головой.
— Да, это так похоже на Алекса, — сказала она, когда Бонсайт, обливаясь холодным потом, закончил свой рассказ.
— А теперь давайте-ка укладывайтесь спать и немного отдохните, — категорично заявила Алёна. — Уж я-то знаю, каково это — провести ночь в аэропорту. Я сбегаю на работу, нужно же отметиться, а потом в нашем распоряжении весь вечер и два выходных дня. Вы ведь первый раз в Петербурге?
— Да, конечно, — смутился, сам не зная чего, Бонсайт. Быть может, ему было неудобно, что он скрывает свое знание русского языка от такой милой девушки. Он посмотрел на нее и опять удивился, насколько она похожа на ту, еще не родившуюся в диких джунглях будущего. Они даже чем-то были похожи по характеру, хотя, пожалуй, местный вариант обладал более порывистым и непосредственным характером.
— Ну вот, — продолжала хозяйка квартиры, — я покажу вам город. Съездим в Петродворец, Пушкин…
— Да, конечно, — опять сказал Сайлас.
— Ну, если вы начинаете повторять одно и то же, как попугай, это значит, что вы точно очень устали. Я постелю вам на диване.
И она действительно за несколько минут покрыла небольшой диван постельным бельем, пахнущим свежестью и лавандой, пожелала Сайласу хорошо отдохнуть, погладила кота и упорхнула по своим делам. Лорд с наслаждением вытянулся на диванчике, включил телевизор, где показывали непонятную историю с множеством действующих лиц и запутанным сюжетом, и сам не заметил, как уснул. Во сне ему приснилось, что он опять сражается с доном Толомео, тот сбил его с ног, навалился и придавил всей своей тяжестью. Сайласу становилось нечем дышать, но он безуспешно пытался освободиться от тяжести, давящей на грудь. Он метался на постели, пока наконец не проснулся и не обнаружил, что здоровенный котяра вытянулся у него на груди и мурчит, как закипающий чайник.