Нестер медленно опустился на колени и до самой земли поклонился погибшему товарищу. В толпе тихо запели:
Когда смолкли последние звуки похоронного марша, Нестер поднялся на ноги.
— Товарищи! Дорогие братья! — сказал он. — От имени нашей партии, от имени большевистского комитета, я призываю вас поклясться на дорогой могиле. Поклясться, что мы всегда будем чтить память павших героев и никогда не прекратим борьбы за дело, которому они отдали свою жизнь.
В ответ тысячами голосов зазвучала «Марсельеза».
После похорон Саши Каурова на заводе еще долго царило безвластие. Чтобы расследовать дело о взрыве, в клубе собрался избранный рабочими трибунал.
Прижатый к стене показаниями доктора Феклистова, Жульбертон признался в своих преступлениях. Он признал, что в заговоре участвовал Геверс, но Петчера выгородил. На вопросы судей, что заставило его пойти на это преступление, Жульбертон не дал ответа, он обвинял во всем Геверса.
По решению трибунала, Жульбертона приговорили к высылке в Англию. Он дал расписку, что уедет. Все остальные, замешанные в этом деле, были осуждены условно.
Лесничего Плаксина суд приговорил к отстранению от должности и обязал немедленно уехать с завода.
Глава тридцать девятая
Завод притих. Трубы перестали выбрасывать вредный желто-красный газ и черную копоть. Только в шахтах стояли донщики, откачивая воду, да в механическом велись кое-какие работы. В цехах и около шахт дежурили наряды рабочих. Дороги охраняли лесники.
Карповы по-прежнему жили в бараке для одиночек, Михаил уже несколько недель болел малярией. Он сильно исхудал, кашлял, лицо осунулось, пожелтело.
При встречах товарищи с тревогой поглядывали на Михаила и в один голос советовали ему лечь в больницу. Слушая эти советы, Карпов сердился.
— Что мне там делать, в больнице этой?.. Хину принимать я и здесь могу. А лежать сейчас не время.
— Но ведь малярию все равно надо лечить, — пытались уговорить упрямца. — Зачем же затягивать? Тем более, что тебе опять скоро в шахту спускаться.
— Ну, это вряд ли, — глубоко вздыхая, угрюмо отвечал Карпов и тут же старался перевести беседу на другую тему.
Алеша виновато поглядывал на отца. В голове гнездилась неотвязная мысль. «Большой ведь я. Тринадцать лет! А как оплошал. Ровно глупенького, вокруг пальца обвел меня чужак. И все потому получилось, что не думал, что делаю. Игрушками считал. Говорят, у отца не только малярия, но и чахотка. Крепится, а долго все равно не протянет».
Мальчик тяжело переживал эту трагедию, стремясь понять, что заставило Жульбертона толкнуть его на такое страшное дело.
«Чужаки. Буржуи. Не любят они нас, — рассуждал Алеша. — Дикарями считают. Вот и бьют, как скотину…»
Сердце мальчика давила непосильная тяжесть, и он день ото дня становился все грустнее и серьезнее.
Вместе с офицерами жандармского управления на завод прибыл Грей.
Для переговоров забастовщики выделили Коваленко и Карпова. Встреча происходила на станции, в салон-вагоне.
С ненавистью осматривая представителей рабочих, Грей, не вставая с места и не предлагая делегатам садиться, спросил:
— Знают ли руководители бунтовщиков, что им придется за это отвечать?
— Вот ты, оказывается, с чего начинаешь? — усаживаясь без приглашения в кресло и расправляя широкие плечи, с иронией ответил Коваленко. — А мы считали, что ты прежде всего попытаешься объяснить, кто и когда будет отвечать за убийство рабочих.
— Я прошу выражаться точнее, — возмутился стоявший в углу салона офицер. — Мы еще никого здесь не убивали.
Карпов шагнул вперед, вплотную пододвинулся к столу, жарко задышал:.
— Как не убивали? А кто убил Сашу Каурова? Кто ранил Сеню Тарасова и других наших товарищей? Разве это не вы сделали? Не вы?.. С нас спрос, а с вас, значит, как с гуся вода? Вам все нипочем, что хотите, то и делаете?
Озираясь на огромные трясущиеся кулаки Михаила, Грей подошел к офицеру. Он боялся, что между жандармом и Карповым произойдет драка.
— Успокойтесь, господа, прошу вас, — показывая Михаилу на кресло, торопливо говорил Грей. — Не надо так горячиться. Давайте лучше обсуждать, что нужно сделать, чтобы прекратить забастовку.
Навалившись грудью на стол, Коваленко заявил:
— За вами дело. Освободите наших делегатов. Накажите виновников, возьмите на обеспечение завода семьи погибших рабочих — и тогда работы возобновятся.