Она пыталась рассказать, как они поднимались по лестнице, как сильно пахло тушеным мясом с овощами, и тут же говорила про абсолютное запустение и разруху. Про прогнившие деревянные ступеньки, проваливающиеся под ногами, про пыль и плесень, запах гнили. А потом - почти сразу - про звонкий детский смех, вкусный свежий хлеб, игру в догонялки. Вдруг всхлипнула носом, без слез, просто какой-то отчаянно… и начала рассказывать про какое-то непонятное горе, про слезы и чувство потери. Про сильные удары, про боль, про отчаяние.
— Тебя кто-то ударил?!
Баррет совсем уж запутался в рассказе. Подошёл ближе и ещё более пристрастно принялся разглядывать девушку. Искал какие-то следы побоев. Он и сам не замечал, как крепко сжимает кулаки. Гневался и на себя, и на Лиззи, и на весь белый свет.
Подумать только! Он! Бывшая гончая императорских войск! Не знает, что делать с неугомонной девкой, от которой ну никак не избавиться. За которую он какого-то лешего решил взять на себя ответственность!
— Да никто её не бил! — вмешался Марк раньше, чем капитан успел хотя бы подумать о том, чтобы раздеть Лиззи и осмотреть более детально. — Никаких физических повреждений. Ни ушибов, ни царапин даже.
— А с рукой что?
Веспер замолчал, недовольно поджимая губы. Между бровей появилась глубокая складочка. Очень глубокая. Нехорошая такая.
— Я не знаю, — наконец, признался он. — С костями и мышцами все в порядке.
— А с энергией? Вы же проделываете этот фокус, который Кроуфорд так любит. Ну, с отключением конечностей.
— Так это он и есть, — усмехнулся целитель. — Только я не могу найти, где стоит блок, чтобы снять его.
Лиззи предусмотрительно не вмешивалась в разговор двух мужчин. Взгляд Баррета, которым он изредка ее удостаивал, обещал ей головомойку сразу, как они покинут морг. Марк же выглядел очень недовольным. Он вообще всегда так выглядел, когда не имел ответа на какой-то вопрос. Это его угнетало, не давало спокойно спать.
— Хм… следующий вопрос. Где Настас?
Девушка ещё ниже опустила голову, пряча лицо за густыми прядями ярко-рыжих волос. Сопела там тихо, косила глаза в сторону.
На соседнем столе лежала горка одежды. Мятой, пыльной и бесформенной. Темно синей, и, очевидно - мужской. Кристофер проследил за ее взглядом.
Долго сверлить взглядом кучу тряпок ему не пришлось, все было ясно и без изучения.
— Это форма Мэтта, — констатировал он, вскидывая брови. — Без Мэтта внутри, верно?
— Угу, — кивнула девушка обреченно.
— И где же он сам? — додавливал Баррет, сжимая челюсти.
— Обратился лисом и убежал, — ещё тише шепнула Лиззи. — В окно выпрыгнул. Я только хвост и успела заметить.
18
На самом деле Лиззи очень плохо помнила, как именно Настас выпрыгнул в окно. Пушистый хвост, мелькнувший на балконе - а дальше в воспоминаниях девственно-чистое ничего.
Именно это она и написала в отчете, который сдала Баррету. Кстати, это было нелегко - правая рука так и не работала, а писать левой девушка не умела. Получилось очень криво и непонятно. Крис был в восторге.
По крайней мере именно за проявление восторга Лиззи приняла его дергающийся глаз. У самой девушки глаз тоже дёргался, но по другой причине. Баррет был отвратительным водителем, а до офиса ее вез именно он, справедливо рассудив, что с одной рабочей рукой она - очень опасное существо для других горожан.
Если бы он спросил у самих горожан, они бы ответили, что Элизабет даже без головы за рулем гораздо лучше, чем он. Любое лесное животное, медведь или лягушка, древняя слепая травница или ниада, у которой нет ног, - любой из них более безопасный водитель, чем Баррет.
Они снова сидели на его кухне. Опять, как почти каждый день, пили травяной чай, но на этот раз отчего-то молчали, а не переругивались.
Крис думал о своем. Большую часть его мыслей составляли несвязный вой и стенания о несправедливости жизни. Он считал Кроуфорд своим личным проклятием, хотя прекрасно понимал, что груз ответственности за нее взвалил себе на плечи самостоятельно. А делиться этой ношей с кем-нибудь ещё, например, с коллегами, отказывался демонстративно.