Баррет тем временем просто застыл перед ней, растопырив руки в разные стороны и прикрывая ее спиной. Лиззи впилась в нее взглядом, словно впервые увидела.
Хотя, если задуматься, и правда - впервые.
Когда в прошлый раз капитан представал перед ней в таком неодетом виде, было темно и ничего не видно. А еще она в него тогда вилкой тыкала и была больше увлечена поиском ключей от его квартиры, чем разглядыванием его тела.
— Нечего пялиться! Пошли вон! — кричал мужчина в сторону раздевалки.
А Кроуфорд, словно не слышала этого, продолжая скользить взглядом по многочисленным шрамам, украшающим капитанскую спину. Слишком уж многочисленным, вообще-то. Даже для военного.
Период военных действий, в которых приходилось участвовать Баррету, выпал как раз на расцвет целительской деятельности. В армиях их было почти столько же, сколько и прочих магов. Военный целитель ведь был способен не только лечить, но и вполне успешно сражаться.
Так что, чаще всего, шрамов у бывших служащих императорской армии почти не было. А у Баррета были. И это при том, что его лучший друг - первоклассный целитель.
— Я сказал, убирайтесь! — растерянно-злой голос капитана снова выбил ее из размышлений. — Кроуфорд, а ты что стоишь, как дура? Хоть руками прикройся, что ли! Мне отсюда видно, что у Михеля слюна капает.
— Это оттого, что я его…
Она хотела сказать “лапой по голове очень сильно ударила”, но слова застряли в горле. Элизабет снова резко вскинула кисти рук, повертев их перед глазами, а потом отчего-то очень медленно, с опаской опустила взгляд на всю остальную себя.
Конечно же, голую.
Естественно. Какой она еще должна была быть?
Мэтт перед превращениями вообще раздевается, чтобы не испортить одежду. Но он прекращается в небольшую лису! Он не может порвать форму!
А она превратилась в какое-то чудовище! Огромное! Волосатое! Клыкастое! Чудовище! Одежда порвалась на ней в клочья, а она-то еще думала, что за странный треск?
Сейчас бедную Кроуфорд с головы до ног окутывала только какая-то странная прозрачная сетка, сотканная из тончайших, словно паутина, нитей. Которая, конечно же, за приличную одежду считаться никак не могла.
Лиззи снова взвизгнула и действительно постаралась как-то прикрыться руками. И ногами. И капитаном заодно, раз уж он так старательно ее прикрывал. Прижалась к нему грудью, одной рукой вцепилась в его талию, другой отчаянно старалась прикрыть свой голый зад.
— А у вас не найдется рубашки? — не смогла таки не съязвить рыжая, когда первая волна смущения, наконец, отступила. — А то Като она очень шла. Очень. Завидую страшно. Вдруг и мне пойдет?
32
— Так ты за рубашкой ко мне домой так рано явилась? — ухмыльнулся напряженный, как никогда, капитан.
— Ну откуда ж мне было знать, что за те несколько часов моего отсутствия вы ее уже кому-то одолжите! Могли бы и предупредить...
— Кроуфорд! Я сейчас оставлю тут тебя в таком виде.
— Ладно-ладно… — мигом насупилась девица. — По делам я явилась. Серьезным. Кучу новостей привезла. А там… она. Я растерялась и все забыла.
Баррет глубоко вздохнул.
Знаете, в этом его вздохе была сконцентрирована вся скорбь мира, все претензии к Древним и всё недовольство своим положением. Заодно, прислушавшись, можно было разобрать, как он еще и кары небесные на головы всем женщинам призывает.
В общем - очень выразительный вздох получился. Качественный.
— Сейчас вспомнила? — как-то траурно поинтересовался Крис.
— Сейчас вспомнила, — в тон ему ответила девушка.
— Хорошо, — кивнул мужчина и вскинул голову в сторону временно притихших зрителей. — Эй, вы! Там! Одежду ее сюда закиньте?
Глумливое хихиканье, перемешанное с не менее саркастическими вопросами “да зачем, Крис, и так же все круто”, достаточно быстро было пресечено сверкнувшим пламенем взглядом Баррета.
Для большего устрашения мужчина еще и пообещал натравить на них Элизабет, если они сейчас же не выполнят просьбу. Девушка даже успела возмутиться, дескать, она же не животное, чтобы ее на кого-нибудь натравливать. Но, вспоминая последние пятнадцать минут своей жизни, быстро прикусила язык. Да и капитан так многозначительно фыркнул на это ее заявление, что спорить как-то резко расхотелось.