Кроуфорд вздохнула. Никакой полезной информации о том, что творилось внутри клуба, крысы не предоставили. А все личности, которых пускали в другие клубы этой семьи, сообщили, что так ни разу за стену Либ-Ана не попали. Какой-то он уж слишком закрытый.
— Мэтт! Мэтью! — на бегу раскидывая вокруг себя бумаги, Элизабет выскочила в общий зал.
Оборотень, обычно раскачивающийся на стуле или вытворяющий ещё какую-нибудь бодрую бесполезную дичь, на этот раз задумчиво пялился в лист бумаги и на крики в его сторону даже ухом не повел.
— Мэтт! Да чтоб у тебя хвост облез! Ты чего не откликаешься?
Парень глубоко и шумно вздохнул, протягивая ей тот самый лист бумаги, в которых смотрел. Молча. Ни слова не проронил, что для него было, мягко говоря, очень необычно.
Это напрягало. Лиззи шагнула к его столу и поняла, что такое необычное поведение лиса так сильно ее нервирует, что даже ноги немного немеют.
— Ну? И что тебя так пришибло? — недоуменно вскинула она брови, глянув на листок.
Она его уже видела. Это были документы на дом, который пытался убить ее цветочным горшком, и с балкона которого оборотень убежал за какой-то непонятной лже-Лиззи.
— Я это уже просматривала. Ничего интересного! — взвилась она.
Ситуация начала бесить. Рыжая с силой пришлепнула бумагу к столу, не убирая ладонь, и выжидательно уставилась в глаза оборотню. Вместо ответа парень взял со стола следующий листок и положил его перед Кроуфорд. Дождался, пока она его прочтет, взял ещё один и уложил поверх предыдущего. Проделал так пять раз, а напоследок продемонстрировал девушке одновременно четыре официальных заключения о смерти.
И все это с таким скорбным видом, что сомневаться не приходилось: дело плохо. Очень и очень плохо.
— В архиве этого нет, — поспешил вставить Мэтт, когда девушка открыла рот, чтобы задать очевидный вопрос. — Я посмотрел. На бумаге-то едва нашел…
Лиззи снова захлопнула рот, так и не издав и звука. Она переводила взгляд с одного заключения о смерти на другое, по несколько раз вчитывалась в строки, в имена и фамилии, заучивала причины смерти, даты, места.
— Ты уже сообщил капитану? — глухо поинтересовалась она, лис отрицательно помотал головой. — Я сама ему скажу. Отдохни, нам надо все обдумать.
Парень кивнул. Судя по крепко сжатым кулакам с побелевшими костяшками, он был в таком бешенстве, что разразился бы жуткими проклятьями в ту же секунду, как открыл бы рот.
— В этот раз нам удастся их прижать, Мэтт.
Она ободряюще положила ладонь поверх его сжатого кулака, и он вскинул взгляд, глядя в глаза. "Надо же," — подумала тогда Лиззи. — "Я ведь о нем почти ничего не знаю! Должна быть причина, по которой эта ситуация так глубоко его ранит".
— У меня есть идея.
39
Капитан распахнул дверь ровно в тот момент, когда Элизабет занесла над ней кулачок для стука.
Оглядел ее с ног до головы, поджал губы и отошёл в сторону, пропуская ее в квартиру.
— Ну что, готова к Премьере? — хмуро усмехнулся он.
Лиззи не ответила. Она так и не нашла в книжке ничего, что могла бы быть полезным. А Варнер молчал, словно вообще не умел разговаривать. Как она только ни приказывала, какие только слова не подбирала - ничего не действовало. У вампира в глазах появлялся какой-то нездоровый блеск, рот открывался, чтобы что-то сказать - но слова застревали в горле.
— Я даже не знаю, к чему быть готовой, кэп. Но на всякий случай запаслась целым ворохом защитных печатей.
Дверь со щелчком захлопнулась, Баррет замер около нее, предвзято глядя на пачку исписанных печатями листов, которые Лиззи достала из сумки и теперь демонстрировала начальству.
— А ещё Настас кое-что разнюхал. Вы должны это услышать, Кристофер.
***
Они решили, что для собственной же безопасности никто, даже близкие люди, не должны знать, какие именно и куда защитные печати они наносят. Поэтому и делали это самостоятельно.
Лиззи, закусив губу, рисовала защиту на капитане, то и дело отвлекаясь на то, чтобы рассмотреть поближе многочисленные шрамы на его спине.