Вдохновившись таинственной историей обнаруженного захоронения, они могли устроить такое представление. Тем более, как установлено, оба появления так называемого приведения происходило в межсезонный период, при отсутствии в лагере основного персонала и отдыхающих. Повара, две пятидесятилетние женщины, простые крестьянки из Сосновки и пенсионер истопник котельной, вряд ли подходят для подобных перевоплощений. Надеюсь, что моя сегодняшняя поездка в Сосновку, поможет сузить круг подозреваемых, а возможно и выйти на злоумышленников.
Вторая версия, пока, правда, не нашедшая ни малейшего подтверждения - это ложное заявление о появлении полтергейста гражданки Коробовой.
- Хм… Зачем же ей подавать подобное заявление? А мужу лжесвидетельствовать? - Владимир скептически улыбнулся и пожал плечами. Елена Федоровна тоже показала два ряда крупных белоснежных зубов, не уступающих крепостью и мощью ротовой полости самой породистой коровы.
- Я не знаю. Но пока эта вероятность не опровергнута окончательно доказательствами, - это версия.
- Ладно. Какая третья?
- Под окно заявительницы приходил призрак давно убитой кем-то женщины…
- Ну, знаешь! – Варнак опять зашагал по кабинету, - из всех озвученных тобой…хм…версий, наиболее перспективной является первая. Он взглянул на часы над входной дверью.
- О-о!, - воскликнул он, - мне пора в Прокуратуру… Работай, Иван ! И помни - это первое наше дело! Провал должен быть исключен.
Он пожал мне руку. Я зашел в свой кабинет, пересекая приемную, где техники заканчивали монтаж радиостанции, посредством которой обеспечивалась связь со всеми мобильными объектами нашего бюро. Рацию установили и в нашей красной «Ниве». Взяв из своего сейфа диктофон и тоненькую картонную папку с надписью, сделанною красным фломастером на обложке: « Дело Коробовой. Женщина в зеленом», я снова очутился в приемной.
- Иван Васильевич, - секретарша, оторвавшись от бумаг на столе, подняла голову, элегантным, отработанным до рефлекторного движением встряхнув свою каштановую прическу, - результаты экспертизы будут готовы через два часа.
- Спасибо, Елена Федоровна. Я на связи.
Денек выдался что надо! Несмотря на утреннюю прохладу, солнечные лучи пронизывали стылый воздух с поистине летней силой, свет и свежесть наполняли городские весенние улицы. Толик дремал на водительском сидении, прикрыв лицо раскрытой газетой «Советская Сибирь» с крикливыми заголовками по инициированному Ельциным всероссийскому референдуму по доверию президенту, назначенному на послезавтра, 25 апреля.
Едва я открыл дверцу, любитель поспать, зашуршал убранной в багажник газетой, выпрямился в кресле, уставившись сонными глазами на меня, и сказал:
- С добрым утром, Иван Васильевич!
- Привет, Анатолий! Работает? - спросил я, усаживаясь на пассажирское сидение и кивая на установленную в панели рацию.
- Работает, - Толик нажал черную кнопку и ткнул пальцем в синюю шкалу, - вот наша частота, - сквозь небольшой шум эфира я услышал легкий щелчок и голос незабвенной секретарши отчетливо произнес.
- Бурч на связи. Слушаю. У вас все в порядке?
- Все в порядке, Елена Федоровна. Проверка связи.
- Всего доброго, Иван Васильевич, - с легким смешком ответила она.
Я отключил рацию, а Толик, почесывая затылок,спросил:
- Бурч – это что? Её позывной?
- Бурч, Толик, это ее фамилия, доставшаяся от мужа.
- Понятно. Куда едем, Иван Васильевич?
Мы заскочили на купленную недавно нашу отдельную с Тамарой квартиру в новом доме на Кирова, где рабочие вторую неделю заканчивали, и все никак не могли закончить отделку, и направились в Сосновку.
Участковый Семен Волошин, доброжелательный, вежливый человек лет 50-ти, с майорскими погонами на плечах и огромным животом, не позволяющим застегнуть на нижние пуговицы китель, встретил меня в своем маленьком кабинете в здании Сельского Совета. Узнав причину моего появления, он пошарил в ящике стола своими пухлыми ручищами и достал какие-то бумаги, сшитые в папку.
- Максим Панин, сын, кстати, Надежды Паниной, работающей поварихой в «Олимпе», Егор Горшенин и Леонид Еременко. Эти дети были в лагере 27 сентября прошлого года, когда отрыли труп. Всем по 15 лет. Они все учатся в одном классе, друзья – не разлей вода. Но плохого о них ничего сказать не могу. Хулиганят, как все мальчишки – в меру.