- Терентьев. Наверняка выдающаяся личность в Сосновке? Мне кажется, я уже что-то слышал о нем.
- О, конечно. Он ветеран Великой Отечественной. Орденоносец. Пехотинец, дошел до Берлина.
- Интересно было бы его увидеть.
- Сегодня в три он будет в клубе, мы за ним посылаем специально автомобиль. Он живет бобылем, в Простоквашино,- Ирина рассмеялась, - так у нас называют дальний район деревни, расположенный на двух последних улицах перед заливом.
Я взглянул на ручные часы, которые показывали без четверти двенадцать.
- Пожалуй, я навещу его дома.
- Приходите на репетицию, - провожая меня, сказала жизнерадостная и красивая руководительница замечательного, в чем я не сомневался, театра.
- Спасибо за приглашение. Успехов…
Дом, поразивший меня какой-то особой старинной основательностью, монументальностью – с крепкими резными ставнями на окнах, мощными старинными дверьми с металлическими накладными петлями, железной листовой кровлей, выкрашенной в коричневый цвет, с витиеватыми рукавами сливов, колоннами у входа и кованой оградой, был самым последним на улице, носившей имя немецкого теоретика марксизма Розы Люксембург.
Тимофей Кузьмич не продавливал диван, давно заслужившими отдых старыми костями, его не интересовали бесконечные телевизионные новости с ума сошедшей страны – напротив, старик, которому на вид я бы не дал более 70 лет, неторопливо вскапывал грядку на своем приусадебном участке.
- Бог в помощь! – крикнул я, открывая калитку из чугунных прутьев.
Старик оглянулся на меня, воткнул в грунт лопату уверенным движением, и бодро зашагал по тропинке, выложенной глиняным кирпичом, в мою сторону.
- Бог думает о нас. Но он не думает за нас.
Он крепко пожал мне руку и пригласил в дом.
Война – не приключение. Война – болезнь. Как тиф. Антуан де Сент Экзюпери
ГЛАВА 6.
Война – не приключение. Война – болезнь. Как тиф. Антуан де Сент Экзюпери
Немцы продолжали обстрел. Отовсюду слышались стоны и крики раненых. Евдокия подползла к краю воронки и осмотрелась. Шрапнель кучной стайкой приземлилась в двух метрах, бросив в лицо девушки горсть земли. Она опять соскользнула на дно воронки. Подобрав, лежащий в стороне клинок, она осторожно вернула его в ножны прапорщика. С большим трудом уложив спиной раненного на свою левую, согнутую в колени ногу, положила сумку с крестом на живот Юрия. Ухватив его за ремень левой рукой, отталкиваясь правой и помогая ногами, Евдокия сделала рывок, увлекая за собой безжизненное тело.
Весь личный состав полкового медицинского пункта, расположенного в 2 километрах от кладбища с ужасом и надеждой наблюдал, как мужественная женщина под непрерывным шквальным артиллерийским огнем сантиметр за сантиметром преодолевала поистине адское поле, трясущееся от взрывов, бросающее в воздух кресты и гробы из разрушенных могил, смешивая еще живых рыдающих от боли солдатов, с истлевшими останками давно умерших людей.
Невероятно, было ли это видением, вызванное нечеловеческим стрессом или провидением свыше, но Евдокия вновь и вновь выбирала безопасный маршрут движения, следуя за белым, неизвестно как попавшим в это светопреставление, голубем. Короткими перелетами с место на место, он как бы указывал ей спасительный путь…
Юрия немедленно эвакуировали в санитарный распределительный поезд, где ему была сделана срочная операция, а затем, исходя из серьезности ранения - в Московский окружной эвакуационный пункт на Ордынке.
В 3 часа 26 июня 1916 года дня 105-й пехотный Оренбургский и часть 106-го пехотного Уфимского полков переправились на противоположный берег реки Стоход у местечка Боровенские Заходы, севернее Большого Обзира. Героические попытки расширить плацдарм и переправить им на помощь другие батальоны и полки не удались. Противник мощным огнем артиллерии и контратаками мешал переправе, и в конечном итоге переправившиеся батальоны с большими потерями и огромным количеством раненых вынуждены были уйти на свой берег. На передовых позициях, помогая раненым была в этот день и Евдокия Валькова. Ближе к вечеру, в прибрежных кустах ивняка она натолкнулась на тяжелораненого в бедро батальонного командира, находящегося в бессознательном состоянии. Остановила кровотечение и сделала перевязку, но передвигать его было очень трудно из-за необычайной полноты и грузности офицера. Дело усложнялось и тем, что место у реки находилось на линии огня противника. Тут Евдокия рассмотрела невдалеке перевернутую телегу и мертвую лошадь. Обвязав вожжами командира, перекинув концы их через плечи, она тянула его по траве, упираясь ногами в землю, пока не дотащила до безопасной зоны. Дождавшись сумерек, пришедшего в сознание офицера Евдокия осторожно спустила в овраг, оставила его там, а сама вызвала санитаров, которые и донесли командира до своих позиций.