Отгуляв положенные семь дней свадебного отпуска, предоставленного Юрию самим начальником Челябинского гарнизона генералом Караевым, родственником и другом Ефима Григорьевича, молодой прапорщик и его жена отправились к месту службы, где Евдокия была зачислена в Первый лазарет 109 пехотного полка фельдшером.
Челябинск был уездным городом с населением более 60 тыс. человек и входил в состав Оренбургской губернии. Город встретил их невероятным количеством беженцев, приехавших из западных областей империи. Их размещали в переселенческом пункте и постройках в районе железнодорожного вокзала под патронажем Красного Креста. Среди беженцев больше всего оказалось стариков, женщин и детей. Больные, оборванные и голодные, они сновали по территории железнодорожного вокзала и прилегающим районам в поисках пропитания и работы.
Следуя на нанятом экипаже, у здания городского Главы Евдокия и Юрий увидели огромную толпу женщин-солдаток, требующих дешевых продуктов и мануфактуры.…Перед ними расположились конные казаки, готовые применить силу к протестующим.
Обстановка была ужасная. Застрявшие на железной дороге вагоны с пшеницей, мукой, рыбой, сахаром и другими продуктами, предназначенные для челябинцев, не могли прорваться в город из-за множества шедших на запад воинских эшелонов, которые обслуживались в первую очередь. Поезда с гражданскими грузами – во вторую. Данная ситуация способствовала не только дефициту продуктов и их подорожанию , но и распространению среди населения инфекций и болезней.
Кроме того, прибыв по месту службы, и разместившись в отдельной комнате в Красных казармах, Юрий обратил внимание на полный бардак в дисциплине личного состава войск гарнизона. 109-й полк примерно раз в полтора месяца направлял на фронт один маршевый батальон. Однако, многие мобилизованные открыто уклонялись от отправки на передовую, высказывая антипатриотические пораженческие настроения. Однажды даже вспыхнул бунт в одном из подразделений полка, который пришлось усмирять штыками казаков и жандармерии.
Служба Юрия проходила в унылых строевых и боевых занятиях с личным составом. Мобилизованные из разных концов необъятной империи они были плохими солдатами, в первую очередь думавшие о своих семьях, оставленных домах с детьми и стариками. Воевать они не хотели. Григорьев чувствовал подкожно приближение какой-то вселенской катастрофы.
А Евдокия, наоборот, являла собой сгусток оптимистической энергии. В ее жизни наступил момент полного счастья: любимый муж и любимая работа, которой она с удовольствием отдавала всю свою природную доброту. Кроме службы в лазарете, она быстро стала одной из видных фигур благотворительного движения города. Она стала одним из организаторов городского приюта под покровительством Российского общества Красного Креста и Ведомства учреждений императрицы Марии и Комитета фронтовых жен, занимавшимся обеспечением работой жен воинов, ушедших на фронт.
В ноябре 1916 года однообразная армейская жизнь молодой четы Григорьевых озарилась небольшим, но приятным событием. По линии Красного Креста, с целью перенять опыт челябинцев, в город прибыли брат и сестра Маштаковы из Новониколаевска, которые на собственные средства открыли на берегу реки Каменки багодельню для обездоленных людей.
Венера и Василий, симпатичные, общительные и весьма деловые люди быстро сошлись характерами и интересами с Евдокией. Она познакомила их с Юрием. Вскоре все свободные вечера молодые люди проводили вместе.
Наконец, настал день, когда сибиряки должны были уезжать. По поводу этого был заказан столик на четверых в ресторане «На распутье», что на углу Екатеринбургской и Береговой улицы.,
Посовещавшись, заказали бутылку водки с холодной и горячей закуской; макароны милионез; котлеты де-кошом. Графин объемом в полбутылки водки и четыре тарелки закусок обошлось в 50 коп., Котлеты и макароны в 60 . Из соседней залы слышались удары кием по шарам, там играли в бильярд . На протяжении всего ужина, на ярко освещенной сцене в глубине основного зала играл дамский струнный оркестр.
- Неплохой стол для ресторана города, страна которого корчится от судорог сыпного тифа и вздрагивает от неприятельских снарядов, убивающих тысячи соотечественников…, - тихо произнес Маштаков, нагнувшись к столу