Красильников встал из-за стола.
- Господа, положение таково. Моя разведка точно выяснила, что сегодня по окончание банкета в Коммерческом собрании, на квартире Роговского состоится частное совещание членов Директории, подлежащих аресту. Это Авксентьев, Зензинов, Аргунов и Роговский. Мы, с Вячеславом Ивановичем и Георгием Ефремовичем, а также поручиком Григорьевым и капитаном Дорогиным произведем арест этих птичьих правителей.
В поезде генерала Болдырева внедрен наш офицер связи, который, получив сигнал, задержит все получаемые и отправляемые главнокомандующим телеграммы. В полночь он выключит провода, соединяющие телефоны начальника омского гарнизона генерала Матковского с воинскими частями и штабами. Из Омска, благодаря нашим усилиям, заблаговременно выведены некоторые ненадёжные части. Мои казаки блокируют квартиру Роговского, едва там появятся означенные лица.
В полночь Красильников со своими верными офицерами ворвались в квартиру. Они произвели обыск, арестовали Авксентьева, Зензинова и Роговского и отвезли их в штаб. Здесь их ожидал Аргунов, арестованный казаками в гостинице, где он проживал с семьёй. Через полчаса всех четверых посадили на грузовик и отвезли за город. У арестованных ёкнуло сердце, когда они проезжали через Загородную рощу, где был убит Новосёлов. Но их везли в Сельскохозяйственную школу, которую отряд Красильникова превратил в свою казарму. Здесь арестованные были заперты в одну из комнат подвала.
22 ноября 1918 года, Омск
Вчера состоялся суд по делу Волкова, Красильникова и Катанаева. Председательствовать был назначен генерал А. Ф. Матковский. Обвинителя почему-то не назначили. В его отсутствие защитникам без труда удалось доказать, что преступление, в котором обвиняются офицеры («посягательство на верховную власть с целью лишить её возможности осуществлять таковую»), совершено не было. Подразумевалось, но не говорилось прямо, что с юридической точки зрения переворот совершил Совет министров, а не три офицера. В связи с этим суд постановил считать их «в предъявленном им обвинении по суду оправданными».
Юрий говорил накануне, что Колчак не допустит кары над этими казаками, что Красильников имел гарантии накануне переворота… Суд же нужен был для того, чтобы придать гласности обстоятельства переворота. Защитники указывали и на то, что эсеровские руководители, помимо попыток создания собственных вооружённых сил, занимались хищением средств из Уфимского казначейства, направляя их на партийные нужды.
Юрий, после освобождения из-под стражи офицеров, под большим секретом заявил мне:
- Знаешь, Евдокия, готов поклясться собственной честью, что вскоре господин Волков получит чин генерал-майора, а Красильников с Катанаевым станут полковниками.
Помолчав немного, он добавил:
- Также не придется долго ждать повышений по службе и нам с Евгением.
После были на приеме у акушера. Ужинали дома вдвоем.
Во всех газетах Омска было опубликовано обращение к народу, состряпанное за одну ночь В. Н. Пепеляевым, Д. А. Лебедевым и генералом А. И. Андогским, начальником Академии Генштаба. Текст обращения «К населению России» был таким:
«18 ноября 1918 года Всероссийское Временное правительство распалось.
Совет министров принял всю полноту власти и передал её мне – Адмиралу Русского Флота, Александру Колчаку.
Приняв Крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни,– объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной Армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашённые по всему миру.
Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам!»
В ночь на 21 ноября арестованные были вывезены из Омска специальным поездом в сопровождении русско-английского конвоя. Он доставил их до станции Чаньчунь – дальше дорога на юг контролировалась японцами. Все высылаемые получили от казны пособия: Авксентьев, Зензинов и Роговский – по 25 тысяч франков, Аргунов, как человек семейный,– 47 тысяч. Перед отъездом из Китая они опубликовали совместное протестное заявление против учинённого над ними насилия. Правда, они аккуратно обошлись в нём без личных выпадов против Колчака и скромно умолчали о получении солидного пособия из казны. Больше всех досталось Вологодскому и казачьим офицерам.