- Евдокия, хватай скребок и дуй на улицу, колодец очищать!
***
День 22 января 1906 года выдался на удивление теплым, не более 10 градусов мороза и совершенно безветренным. С раннего утра избу Лесиных заполнили девчата из Сосновки – пришли одевать невесту к венцу. Перед зеркалом надели новую белую рубашку, подпоясали крестильным пояском. Потом красиво сшитое шелковое платье и тонкую вуаль.
Перед иконой родители, держа на расшитом полотенце хлеб-соль, благословили невесту и пригласили всех, кроме Евдокии, за стол завтракать.
Невеста сидела в переднем углу с прямой спиной, румяная и взволнованная.
Обручение, которое предшествовало сегодняшнему дню в Воскресенской церкви, произвело на Евдокию сильное впечатление и оставило в душе неизгладимый след божественного присутствия.
Во время церемонии одевания священником колец, под куполом храма неожиданно появился белый голубь, махая крылами, он несколько раз пролетал низко над присутствующими в храме, затушив при этом свечи у обручающихся. Многие увидели в этом хороший знак, а другие – дурное предзнаменование.
Приятные воспоминания девушки были прерваны криками выставленных на улице «сторожей» о приближении свадебного поезда. Все вышли во двор.
Убранство свадебного кортежа было красочным: кони по масти, кошевы с расписными задками и стенками, расписные и резные дуги, самая дорогая сбруя. На дугах звенели колокольчики, упряжь была украшена разноцветными лентами и самодельными крашенными бумажными цветами.
Девицы, завидя поезд, дружно запели. Во дворе хозяин встретил дорогих гостей, с вином, просил проходить в дом…После всех обрядов, молодых, наконец, посадили в сани на меховую шубу, покрыли меховым пологом и повезли в Сосновку.
Они входили на середину храма, держа в руках зажженные свечи в след священнику с кадилицей. Их дружно встречал хор, привезенный Петром Логиновичем из Новониколаевска : “Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе”
Став на разостланный на полу церкви белый плат, Афанасий и Евдокия предстали перед аналоем, на котором лежали крест, Евангелие и венцы.
В памяти девушки, потрясенной торжественностью и таинством священного обряда, стерлись все последующие события. Сквозь вязкое медленное, потерявшее время, существование, слух Евдокии едва воспринимал пространные молитвы священника к Господу. Очнулась она только когда, батюшка, взяв венец, перекрестил жениха и дал ему целовать образ Спасителя, прикрепленный к передней части венца. “Венчается раб Божий Афанасий рабе Божией Евдокии во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”.
Благословив таким же образом невесту и дав ей приложиться к образу Пресвятой Богородицы, украшающему ее венец, батюшка произнес: “Венчается раба Божия Евдокия рабу Божию Афанасию во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”.
Остальное,- питье из чаши вина, хождение вокруг аналоя, песнопения нанятого хора, целование икон Спасителя и Божией Матери, Евдокия ощущала, как вид со стороны, будто тело ее существовало отдельно от души, которая свободно летала внутри храма, то опускаясь к ногам новобрачных, то взлетая к куполу церкви.
“Возвеличися, женише, якоже Авраам, и благословися якоже Исаак, и умножися якоже Иаков, ходяй в мире и делаяй в правде заповеди Божия.
“И ты, невесто, возвеличися якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, и умножися якоже Рахиль, веселящися о своем муже, хранящи пределы закона, зане тако благоволи Бог”.
Жизнь Евдокии изменилась в корне. Те радужные девичьи мечты о сытом рае хоть и не с любимым, но богатым мужем, быстро разрушились в прах. Обладая от природы красивым и сильным телом, Евдокия кроме работы по дому, помогала и в магазине, и на маслобойне и на мельнице. Грамота, которой овладела она в совершенстве от бывшего семинариста отца и смекалистый ум, позволили ей, вскоре стать правой рукой Петра Логиновича, она хорошо справляла учёт товаров, помогала в бухгалтерии. Он в ней души не чаял. Чего не скажешь об Афанасии, который стал прикладываться изрядно к спиртному и рукоприкладствовать по отношению к жене.
Кошмар продолжался шесть лет, после чего, невзирая на уговоры купца и слезные покаяния горе-мужа, она ушла к новониколаевскому мяснику Якову Букше, имевшему торговые отношения с купцом Петром Вальковым и неоднократно посещавшим его имение в Сосновке. Однако вскоре, он был обвинен в разбойных нападениях и убийствах в составе банды и был казнен в Якутской тюрьме. Все имущество, дом и производства было конфисковано в пользу государства.
Евдокия вернулась на заимку. В июле 1914 года началась война. После того, как осенью 1914 Императорская семья открыла в Большом Царскосельском дворце военный госпиталь, она записалась добровольцем на фронт сестрой милосердия.