Эти страшные болезни в Белом Омске серьёзно осложнили жизнь горожан. Причинами роста числа этих заболеваний стал почти неуправляемый поток беженцев, отсутствие необходимых медико-санитарных мер для борьбы с эпидемией. Несмотря на то, что наблюдался рост расходов на борьбу с эпидемиями, денег всё равно не хватало. В условиях, когда фронт подходил всё ближе к Омску, бороться с тифом становилось всё сложнее и сложнее.
Юрий сидел в кресле рядом с Дорогиным на совещании в Городской управе. Докладчик, седой толстый профессор из вновь созданного Российского Красного Креста, вяло бросал круглые, как и он сам, скучные фразы в полупустой плохо отопленный зал, бесконечно поправляя узкий полосатый галстук на желтой шее. Приглашенные предприниматели и военные слушали «в пол уха» - мероприятие было формальное, никакой практической пользы не имевшее. Холод, голод, и вышедшая из-под контроля властей эпидемия - три вечных союзника гражданских потрясений, революций и войн, собирали свой богатый урожай жертв по всей несчастной России. Омск не был исключением.
Юрий, повернув голову, посмотрел на Дорогина, который с ироничной усмешкой на бледном лице смотрел на профессора. Тот что-то говорил о пользе чеснока и чистого белья…
Евгений снова помог Григорьеву. И теперь поручик служил под его началом в личной охране Правителя. Небольшой угловой кабинет в особняке Батюшкова, понятные и не сложные обязанности вполне устраивали его. Патриотический юношеский пыл постепенно рассеивался мелкой порошей разочарований по холодным улицам сибирской столицы. Евгений, как и обещал, устроил лучшего агента Григорьева поэта Сопова на курсы прапорщиков, после окончания которых ему была обещано место в личной охране Колчака, что было гораздо безопаснее отправки на фронт.
Обязанности Юрия мало в чем изменились со времени его работы в контрразведке. Сбор агентурных данных, выявление большевистского подполья и агентуры, дежурства…Служба привычная. Только мысли поручика все чаще и чаще обращались к сути кровавого братоубийственного месива. И уже он не мог с лёгкостью сказать даже самому себе – кто виноват в этих жестоких репрессиях обеих армий, белой и красной? Так ли безупречна и чиста борьба против большевизма? Не пользуются ли интервенты моментом уничтожить весь русский мир, столкнув лбами население России?
Приближение фронта тоже вносило в психологический настрой офицера мрачные нотки. Скорое предстоящее рождение ребенка в катастрофически трудных условиях военного времени волновало Юрия, но и одновременно пугало. Знакомый акушер из Москвы, проживающий в соседнем номере, авторитетно заявил Юрию, осмотрев жену, что плод вполне здоров и будущая мама тоже. Что он готов и далее наблюдать пациентку и оказывать всевозможную помощь. Правда, готовность он эту выразил после передачи Григорьевым солидной пачки свежеотпечатанных денег.
Юрий обернулся в зал. Многие его уже покинули. Скучное бормотание толстяка надоело всем.
Мысли Юрия вернулись к деньгам. Взятые им еще в сентябре, а фактически украденные 50 тысяч рублей из типографии, лежали плотными пачками в ящике из-под патронов под дерматиновым диваном в прихожей номера. Евдокия, получая от него новенькие хрустящие банкноты на походы в магазины и на рынок, никогда не интересовалась их происхождением. Что интересно, дурной поступок его, по сути – преступление, совершенно не волновало чувство совести поручика.
Серьезное происшествие на объекте, который находился в зоне ответственности Григорьева, взбудоражило весь город. Пропавшие деньги мог взять только человек, имевший отношение к их производству. Юрий сам допросил всех подозреваемых: работников типографии, солдат охраны и уборщиц. Когда выяснилась непричастность данных лиц к краже, было назначено вознаграждение в 10000 рублей за информацию о преступнике. Соответствующие объявления разместили во всех городских газетах. Среди нескольких ложных доносов на соседей, знакомых было и анонимное письмо, написанное самим Григорьевым измененным почерком, указывающее на причастность к похищению бывшего участника большевистского подполья Ново-Омска железнодорожника Сергея Плахоткина, недавно освобожденного из тюрьмы и работавшего теперь почтальоном. На задержание подозреваемого выехал сам поручик Григорьев с двумя милиционерами.