- Василич, там яма, как замаскированная. Совершенно незаметная.
- Ладно. Проехали.
- Тот раз ехали – не было на этом месте колдобины. Чёртовы дорожники! Такое ощущение, что дороги на самом деле не ремонтируют, а только перемещают ямы, чтобы водителю было труднее запомнить их местонахождение.
Толик запустил двигатель и осторожно двинулся дальше, внимательно поглядывая на дорогу.
- Смотри, Иван! – Тамара держала на ладони большой жёлто-серый кленовый лист.
- Представляешь, - с восторгом продолжала она,- это листочек из прошлой жизни. Уже умерло то дерево, с которого упал этот листочек – а он вот, -живой среди страниц дневника.
- Нет, Тома, он тоже мертвый, - немного подумав, сказал я,- просто он сохранен зачем-то Евдокией Григорьевой, как труп Владимира Ильича его соратниками в мавзолее на Красной площади.
- Ваня! - жена с укором посмотрела на меня.
- Возможно, она пользовалась им, как закладкой, когда перечитывала свои записи, - добавил я, глядя в окно и пожимая плечами.
- Все-таки это удивительное чувство – держать в руках предмет чужой эпохи.
- Тома, говорят, что прошлое всегда нужно оставлять в прошлом.
- Ты только представь себе, что этот листок был свидетелем событий вековой давности в Омске.
- Этот листок, - возразил я, - прожил всего несколько месяцев, надо полагать, лета 18-го или 19-го года, после чего умер и свалился на землю. Вряд ли он мог бы с тобой поделиться какой-нибудь полезной информацией, кроме той, что в один из мерзких дождливых дней банально прилип к изящной туфельке мадам Григорьевой.
- Фу…Ангелов, где твой романтизм? Как пошло ты говоришь…
Тамара снова углубилась в чтение. Очевидно, что оно ее сильно занимало.
Толик, в нехарактерной для себя роли обидевшегося человека, мрачно управлял машиной, аккуратно притормаживая перед каждым ухабом.
То, что я задумал в этот апрельский день, не могло снискать мне славу Станиславского, но срежессированный мной спектакль казался, хоть и рассчитанный на внешний эффект, наиболее органичным решением первого этапа, или серии моего расследования. Время тоже мне казалось выбрано удачно. На территории лагеря «Олимп» в понедельник не было никого, кто бы помешал мне в осуществлении своей цели: строители, как обычно на выходные уезжали в Новосибирск и приступали к работе со вторника.
Толик ерзал на сидении, нетерпеливо поглядывая раз за разом в зеркало заднего вида.
- Что хочешь? - недовольно спросил я его, отвлекаясь от своих мыслей.
- Я вам не помешаю, Иван Васильевич, если включу негромко радио. Сейчас новости по «России» начнутся? - подчеркнуто официально спросил бывший сержант машинного доения и любитель аптечек автолюбителей.
- Нет, Анатолий, не помешаешь. Ты даже не навредишь себе.
- Почему? – заинтересовался любознательный, но простоватый водитель.
- Потому что радио – такое изобретение, слушая которое еще никто не испортил не только слух, но и зрение.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Толик громко расхохотался. Он включил приёмник, настроение его явно улучшилось. Передавали запись выступления Ельцина по итогам референдума. Даже голос этого человека вызывал во мне тяжелые чувства.
«…Считаю главным итогом референдума поддержку, которую граждане России оказали Президенту, правительству и той политике, которую они проводят…»
Да, поддержка… Надо знать и помнить, с чего все началось! А началось все с противостояния президента и парламента в подходе к важнейшим вопросам экономической и политической жизни России. Когда парламент начал разработку конституционных изменений в пользу законодательной власти, Ельцин предпринял 20 марта 1993 г. попытку приостановки законодательной деятельности парламента и Верховного Совета, озвучив по телевидению указ, устанавливающий "особый порядок управления страной". Однако со стороны Конституционного суда, Генеральной прокуратуры и представителей парламента акт этот квалифицировался, как противоречивший Конституции. Боря был вынужден заявить о предварительном характере указа. На состоявшемся апрельском VIII съезде народных депутатов была предпринята попытка отрешения от занимаемой должности хитро сделанного Ельцина. До необходимого количества съезду не хватило всего 30 голосов. Вот президент и предложил провести референдум о доверии президенту, курсу реформ правительства и о перевыборах президента и парламента. У него не было другого выхода.
«…Референдум подтвердил – россияне действительно хотят радикальных изменений в России. Мы по-настоящему хотим излечить свою страну от недугов…»
Вряд ли Толик или мои тесть с тёщей думали вчера на избирательном участке о проведении радикальных реформ…Народ наш, как ни досадно из двух зол всегда выбирают большее.