А в-третьих, знаешь ли ты, что этот золотой запас России вряд ли достанется когда-нибудь России? Уже огромная часть его ушла на оплату военного имущества Англии, Франции, Японии...Чехи, предатели чехи мечтают завладеть этим богатством - и, я уверен, шанс у них большой, поскольку за Новониколаевском - они правят бал...Самураи только и ждут прибытие золотого поезда в контролируемые ими зоны. А сколько еще врагов России притаилось с открытым ртом, пуская слюну в надежде откусить кусок российского пирога?
Порою, люди замерзают не от стужи или голода, а от сердечного холода.
ГЛАВА 29.
Порою, люди замерзают не от стужи или голода, а от сердечного холода.
За Татарской движение по железной дороге потеряло всякий порядок. Небольшие боевые части, не надеясь уже на эшелоны, двигались в обозах вдоль насыпи. До самого горизонта, в несколько рядов были видны люди и повозки : солдаты, раненые, их семьи, беженцы.
Слухи о преследовании отступающих красными, подгоняли эту деморализованную, спешащую в глубокий тыл людскую массу и они следовали почти без остановок. На железной дороге стояла сплошная лента поездов с запасами, больными, беженцами, учреждениями.
Евдокия с Верой достаточно комфортно следовали в возке - крытых санях, очень теплых, с каретным верхом. Управлял возком нанятый в Татарской пожилой кучер, знавший хорошо местность. Впереди ехали сани, в которых были уложены вещи, еда, четыре мешка овса для лошадей, ведра, однофитильная керосинка для разогрева пищи. В фальшивом дне были тщательно спрятано золото в слитках весом 16, 8 кг каждый. Всего 4 ящика по 4 слитка. На облучке сидел верный денщик Дорогина Афанасий Харламов, сибирский казак недюжинной силы, мобилизованный в армию Колчака из Бердского.
В хвосте небольшого обоза ехали сани с Григорьевым и Дорогиным . Смышленый молодой парнишка, Прошка, 17-ти лет, полный сирота, похоронивший и отца, и мать, умерших от тифа, напросился за 200 рублей отвезти господ "хоть на край света".
По словам местных, в ближайшей округе, особенно в районе озера Чаны действовали шайки Щетинкина и Рогова, которые избегали стычек с войсками, но очень часто нападали на обозы и мелкие группы с целью грабежа.
Поэтому в передних санях под соломой в передке лежала трехдюймовая винтовка "Мосина" с боекомплектом в противогазной сумке, две такие же были и в санях Дорогина с Григорьевым. Кроме того, имелись французские гранаты- лимонки и все мужчины экспедиции были вооружены револьверами. Положение отступающей белой армии и беженцев усугубляло наряду с 20-градусным морозом, отсутствие симпатий со стороны местного населения - добиться от них продовольствия, фуража было крайне тяжело. В одной из изб маленького поселка, где Григорьев хотел разжиться молоком для дочери, он увидел на стене рядом портреты Царской семьи и Ленина! А на домике небольшого полустанка под Каргатом милый лозунг на красной тряпке:" За Советы и царя!" В общем, сочувствия не было. Как не было и порядка в головах вечно невежественного и дикого населения России.
Большинство жителей в Западной Сибири были разбогатевшими потомками крестьян, пришедших из России в поисках земли, никогда не знавшими крепостного права. Это были крепкие поселенцы, которые не привыкли гнуть спины и ломать шапки перед господами. Восемь-десять лошадей, столько же коров, несколько сотен овец — это то, чем обычно владела семья коренных жителей здешних мест, а земли у них было столько, сколько они могли обработать. В деревнях, где пришлось ночевать Григорьевым и Дорогину, были в большинстве своем избы-пятистенки — просторные, удобные, чистые. Трудились их хозяева тяжело, зато ели сытно .…Запах чистоты, свежевымытых полов и вкусной еды всегда присутствовали в тех домах, где друзьям пришлось квартироваться.
Этим зажиточным, независимым сибирякам было трудно пережить то, как врывались в их размеренную жизнь беженцы европейской России, принося с собой войну, тиф, вшей. Тысячи людей прошли через их деревни, опустошая запасы еды и кормов для лошадей. Уже испытав недолгую жизнь под коммунистами, которые отбирали у них большую часть честно заработанного, они также с подозрением относились и к белым, которые в жажде присвоить чужое, мало чем отличались от красных.
Однако, чем дальше продвигались беженцы в Сибирь, тем условия жизни населения представлялись тяжелее и тяжелее...Поселения встречались все реже, они были уже не большими и богатыми, а на 10-15 дворов, и жили в них бедные переселенцы из западной России.