Валентина и ее дочь Матрена потчевали гостей блинами и пирожками с капустой, картофелем. Большую корзину со снедью собрали в дорогу. Самым довольным казался Прошка, за всю свою жизнь он сроду так не ел, не пил.
Мужчины запрягли лошадей. Долго прощались во дворе.
- Афанасий, - строго говорил Егор, - двигай на Боровой, там лесорубы набили изрядный тракт , а там - через Обь за час доедешь до Сосновки.
- Да знаю я. Не беспокойся.
Пронин взял брата за рукав и, понизив голос сказал:
- Берегись партизан. Они - лютей любых бандитов. В отряде Зверева, - тут Егор огляделся по сторонам, - помощником сосновский Афанасий Вальков, бывший муж этой барышни.
Он незаметно кивнул в сторону Евдокии, усаживающейся с ребенком в возок.
- Не посмел ей вчера сказать...Тебе сказываю. Редкий зверь. Настоящий убийца...
Обнялись. Пронины долго еще стояли у ворот усадьбы, пока обоз не скрылся из виду.
Война – не приключение. Война – болезнь. Как тиф. Антуан де Сент Экзюпери
ГЛАВА 31.
Война – не приключение. Война – болезнь. Как тиф. Антуан де Сент Экзюпери
Кафаров не доверял Дорогину. Он его подозревал в причастности к столкновению поездов на Кирзинском разъезде. После официального завершения следствия, которое проводилось поверхностно и в спешке, и которое не выявило ни организаторов похищения золота, ни исполнителей злодейства, повлекшего за собой смерть людей, ротмистр на свой страх и риск продолжил частное дознание, заручившись разрешением самого Колчака.
Сначала в списках заболевших и снятых с поезда, люди Кафарова обнаружили имя Григорьева с семьей. Того самого офицера, с кем в Омске стрелялся на дуэли ротмистр. Поручик был другом и сослуживцем Дорогина. Этот факт еще больше утвердил Кафарова в подозрениях. Контрразведчиками второй армии в Татарской был арестован железнодорожный мастер Иванюк, который пытался расплатиться в пивной царскими "десятками". После допросов он признался в участии похищения ценностей из вагона. Кафаров внимательно перечитал лежащие на столе показания Иванюка.
Ограбление, оказывается было совершено еще 13 ноября, когда состав стоял на разъезде Рождественском. Иванюк вместе с несовершеннолетним сыном был нанят неизвестным офицером, которого после арестованный опознал по фото, как штабс-капитана Дорогина, для вывоза четырех ящиков неизвестного груза в Татарскую. Что они и выполнили, получив вознаграждения золотыми монетами в 5 и 10 рублей, всего числом на 400 рублей.
Следовательно, авария была устроена с целью скрыть похищенное и пустить следствие по ложному следу. Агентурные данные, полученные Кафаровым в полицейской управе Татарской, указывали на то, что Дорогин с Григорьевым наняв три экипажа, отбыли в сторону Новониколаевска 17 или 18-го ноября.
Получив эту информацию, Кафаров немедленно организовал погоню, в составе 15 кавалеристов, выделенных ему казачьим атаманом Отдельной Сибирской казачьей бригады.
Свежий след беглецов ротмистр взял на станции Коченево. На покупателя розвальней на местном базаре обратил внимание дружинник, когда тот приценившись к товару, расплачивался с барыгой золотыми монетами. Бедолагу задержали и доставил в участок. Он оказался одним из ямщиков Дорогина, намеривающимся возвратиться в Татарскую по семейным обстоятельствам. После допроса с пристрастием, он указал предполагаемый маршрут грабителей. Коченево - Ярково... Дальнейший путь вознице известен не был. Но он твердо уверял, что конечная цель пути - населенный пункт на южном берегу Оби.
22 ноября, когда "золотой обоз", спустившись с довольно крутого левого берега на лед Оби, объезжая наметы, двинулся к противоположному ее краю, отряд преследователей уже был в непосредственной близи. Кафаров, остановившись на краю пригорка, откуда зимник уходил вниз к руслу реки, хорошо видел в бинокль три подводы, он даже разглядел Дорогина , сидящего на облучке одной из них.
- Четверо мужчин и, вероятно, женщина с ребенком в крытых санях, - обращаясь к уряднику в белой папахе и такой же бурке, сказал ротмистр.
- Это будет не сложно, ваше Высокоблагородие, - казак обернулся к отряду, ждавшему приказаний.
Двигаясь вдоль берега, беглецы искали пологий склон, по которому они могли бы спокойно подняться. Наконец, Афанасий, который ехал во главе, стал в санях во весь рост и, показывая бичом, зажатым в руке куда-то вперед, радостно воскликнул :