— Да-да, хочу. Я проявил малодушие, струсил, когда отказался. Это недостойно бизнесмена, который ставит перед собой большие задачи. Я готов помочь вам, Леонид Вячеславович.
— Поздно. Подготовка к операции уже идет полным ходом… и без тебя.
Антон расстроился, по-детски оттопырив губу.
— Значит, вам не нужна моя помощь…
— Видишь ли… Если я прошу помочь… я прошу только один раз и именно тогда, когда мне нужна помощь. Ты отказался. Я нашел тех, кто согласился.
"Зятек" удрученно кивнул головой.
— Понятно…
И тут Форс сделал широкий жест, как в переносном смысле, так и в прямом — рукой.
— Но ты, Антоша, мой родственник. И для тебя я готов сделать исключение. Только запомни: ты сам пришел ко мне и сам предложил помощь.
— Да. Конечно.
— И учти, обратной дороги у тебя не будет.
Наутро Кармелита забыла все свои обиды. И, как обычно, крутилась перед зеркалом, готовясь к свиданию с Максимом. В ее комнату вошла Земфира.
— Кармелита… Извини меня за вчерашнее… Я не хотела тебя обидеть…
Просто волновалась очень и потому послала охранника.
— Ладно, — улыбнулась Кармелита. — Я все понимаю. Ты меня тоже прости, что я накричала вчера, прости…
— Значит, не сердишься?
— Нет. Но вот на свидание с Максимом я сегодня пойду без охранника.
— Ну, а если что-то случится?
— Ничего не случится. А если что… Максим меня защитит, он у меня лучше всякого охранника.
— Ну хорошо. Хорошо, — озабоченно сказала Земфира.
А в голове билось: "Плохо! Плохо! Плохо! Плохо! Плохо!"
И в то же время Земфира понимала, что ничего не может сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду.
— Ой, — радостно, по-девчоночьи резво, запрыгала перед окном Кармелита. — Максим приехал!
И она тут же выбежала к нему в гостиную.
— Я готова!
— Ну пошли, — сказал Максим, любуясь ею. Но тут и Баро вышел из своего кабинета.
— А куда же вы, интересно знать, собрались?
— Не знаю. Так, пройдемся.
— Оденьтесь потеплее. Похолодало.
— Пап! — возмущенно пискнула Кармелита. — Ну что ты с нами, как с маленькими!
— Хорошо, хорошо, — улыбнувшись в усы, сказал Баро. — Скажу как взрослым. Максим, я тебя очень прошу, будьте осторожны. Не оставляй Кармелиту одну.
— Хорошо.
Дети ушли. А Земфира еще долго пилила Баро за то, что он отпустил парочку без охраны. Зарецкий отбивался, как мог, и в конце концов ушел в кабинет работать.
Земфира же никак не находила себе места. Пошла на кухню, попробовала заняться хозяйством. Но закончилось это все битой посудой: одной тарелкой и двумя чашками.
"Нужно ехать в табор, к Люците! Я все равно сейчас ничего не смогу делать", — решила она.
Ну вот и все. Настал день запланированной сложной операции. С золотом дела обстояли как-то проще. Там на Форсе было только стратегическое руководство, а всю оперативную работу делал Рыч. Тут же с самого начала он, Удав, взял на себя все рычаги управления. И как все сложится, еще неизвестно.
Форс съездил домой, обрадовался, что не застал там Антона. Хоть тот и пришел, и повинился, и вызвался идти на дело, а все равно осталось у адвоката пренебрежительное отношение к нему, как к человеку, который струсил.
Леонид Вячеславович вошел в дочкину студию. Елки-палки, тут же сейчас ремонт. Интересно, куда Антон мог задевать старый, детский еще, Светин мольберт? Вот смеху будет, если выбросил. Однако же, нет-нет, не выбросил.
Мольберт обнаружился в куче всякой всячины, сваленной в углу. Форс подошел к нему, постоял, посмотрел с грустью, вспоминая былые времена.
А потом аккуратненько открыл его, достав внушительную пачку стодолларовых купюр. Пересчитал, сложил обратно.
И пошел в больницу к беременной дочке.
Света лежала на кровати, читала книжку, грызла печенье. Отцу она очень обрадовалась.
— Привет!
Форс подошел к ней поближе. Света отбросила книгу.
— Здравствуй, дочка. Как ваши дела?
— Отлично. Наши дела — как плесень, бела. Едим печенье.
— Слава богу, что не бананы.
— Ага. А то родится обезьянка!
— Естественно. А что еще может родиться от Антона?
— Па… — Света не знала, смеяться или обижаться. — Ну чего ты на молодого папашу наезжаешь?
— Больше не буду.
— Ну вот и правильно. Ато настроение у меня преотличное. Знаешь, какой-то такой подъем. Все хочется: писать картины, играть на саксофоне, прыгать, скакать, гулять…
Форс бережно положил руку на живот Светы.
— Дочка, лучше успокойся немного, успеешь еще. И прыгать, и бегать, и скакать… Все будет.