— Ее похитили… — с трудом выдохнул Максим. В глазах барона застыл ужас.
— Повтори еще раз, что ты сказал?
— Ее похитили! Кажется, увезли.
— Что значит "кажется"! Как это понять — "увез-ли"? Да как ты мог, Максим? Я тебе доверил самое дорогое…
Не помня себя, Баро подался вперед, чтобы наброситься на Максима и так уж изрядно избитого. Но между ними встала Земфира:
— Рамир! Ты что, будешь бить раненого?
Но обезумевший от горя отец не успокаивался.
— Ты! Ты, который говорил, что любит ее. Как ты мог допустить, чтобы ее похитили?!
— Рамир, послушай, — успокаивала мужа Земфира, — Максим не виноват. Он сам еле живой.
— Но ведь живой. А жива ли она, еще неизвестно. Как ты посмел явиться сюда без Кармелиты? Ушел с нею. И прийти обязан с ней!
Максим наконец-то набрался сил, чтобы сказать фразу подлиннее:
— Я… сделал все, что мог. Я защищал ее. Их было двое. Рыч отвлек меня. Пока я защищал Кармелиту от него, другой наскочил сзади и ударил в старую рану…
Он сделал небольшую паузу, чтобы передохнуть, и продолжил невеселый рассказ:
— Я потерял сознание, а когда очнулся, машина уже отъезжала…
— Ты говоришь, там был Рыч? — переспросил Баро.
— Да, — выдохнул Максим.
— Я задушу этого гаденыша собственными руками! — негодовал Баро.
— Успокойся, Рамир. Надо взять себя в руки. Надо думать не о Рыче, а о Кармелите. Как ее найти, как ей помочь… — сказала Земфира.
— А что тут думать? Нужно идти в милицию. Следователь Бочарников вроде бы приличный человек.
Максим опять заговорил:
— Как бы хуже не стало. Мне кажется, не стоит заявлять сейчас в милицию. Она может только испортить все. А похитители все равно перезвонят.
Скажут, что им нужно, они ж не просто так Кармелиту похитили.
— Нет уж, хватит с меня! Это я уже проходил: делал то, что мне говорили, а в итоге погиб мой друг Бейбут!
— Рамир, — спокойно (для такого беспокойного момента) сказала Земфира, — сейчас похитили твою дочь… И любая ошибка может стоить ей жизни.
Рычу очень быстро пришлось испытать на себе все прелести плена: ему, так же, как и Кармелите, крепко связали руки, заткнули кляпом рот, закрыли черным платком глаза. Выгрузили, как он позже понял, у тех же катакомб, где он сам обитал в недалеком прошлом. Забавно, неужто ничего поновее Удав придумать не мог? А вдруг цыгане еще раз сюда наведаются?
Но когда ему открыли, в прямом смысле слова, глаза, Рыч понял, что Удав не так глуп, чтобы дважды подряд, разместить его в том же месте. Пещера, в которой они оказались на этот раз, была совершенно другой.
Рука толкнул пленников в угол пещеры. Поставил на пол китайский фонарь с радиоприемником. Ощерился:
— Это чтоб вам светлей, веселее было! Хотя сильно повеселиться у вас тут все равно не получится.
Пленники не могли ответить. С кляпами во рту вообще трудно говорить.
Руке показалось скучным общаться с такими молчаливыми людьми. Он достал кляп из Рычева рта.
— Нуче, Рыч, теперь понятно, почему ты так легко согласился украсть дочку своего хозяина.
— Баро мне не хозяин. Я вольный цыган.
— И потому решил спасти его девчонку, да? Так сказать, помочь, вымолить прощение… А не боишься того, как на это Удав прореагировать может?
— Твой Удав мне не указ.
— Вот ты как заговорил… Ты лучше подумай, что теперь скажешь Удаву.
Потому что я тебя еще жалею. А он — нет… Даже так жалеть не станет. Да, не зря он в тебе сомневался. Не зря. Мудрейший человек — Удав.
— Повторяю — реакция твоего великого мудреца меня не интересует.
— Зато меня интересует. Я тебе так скажу, Рыч: я тоже всегда знал, что в самый ответственный момент ты всех нас, воровских своих товарищей, предашь. Со всеми потрохами продашь. Ведь чуть-чуть… да-да, еще немного, и ты бы мог с ней убежать. Хорошо, у меня голова крепкая, с боксерской молодости. Дурак, ты, Рыч, такие бабки мог бы срубить за это дело и укатить бы со своей бабенкой, куда глаза глядят. А теперь тебя вынесут отсюда вперед ногами. И никто не узнает, где могилка твоя… Ладно, Рыч, хорош трепаться.
Спокойной ночи тебе.
Рука подошел к цыгану и ударил его рукояткой пистолета по голове. Тот бесформенным мешком рухнул на землю.
— Прости, Рыч, ничего личного — бизнес, — и бандит вновь заклеил рот пленника пластырем.
Кармелита посмотрела на Руку, пытаясь не выказать взглядом страх.
— А вас, леди, я пока бить не буду. Боюсь товар попортить. Понимаешь?
Не бойся, не бойся, маленькая. Мы с деликатным товаром очень аккуратно обращаемся… Пока он свою цену не потерял. Фонарик вам оставлю, сейчас музычку включу. Так что не скучайте.