— Папа, я прекрасно понимаю все твои сомнения, но ты ведь сам только что сказал — я бросил пить, занимаюсь делами, я покончил с прежним образом жизни…
— Ты не представляешь себе, как я рад!..
— И вот на пути к этой самой новой жизни я делаю еще один шаг — я женюсь. И, не могу это объяснить, но я чувствую, что поступаю абсолютно правильно. Да, пусть дело здесь не только в Свете, но и в ребенке!
— Да-да, — подхватил Астахов. — Ребенок — это, конечно, очень важно, это очень серьезно, но не будешь ли ты потом жалеть о своем шаге? Скажи, тебя никто специально не подводил к этому?
Антон насторожился.
— Папа, я — человек, который отвечает за свои поступки.
— Ну что ж, ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Спасибо за разговор, сынок.
— И тебе спасибо, папа. Астаховы пожали друг другу руки.
Форсу тоже было что сказать дочери.
— Света, пойми, я вынужден торопить твою свадьбу, заботясь о твоей же репутации!
— Папа, ну что ты говоришь! Двадцать первый век! Ребенок без отца никаким образом не может отразиться на репутации женщины!
— Представь себе, я об этом слышал. Но пусть он не отражается на репутации какой-нибудь другой женщины, а не моей дочери!
— Папа, пойми, хочешь ты стать хозяином города или не хочешь — но я, я не хочу быть частью сделки, которую вы с Антоном замышляете!
— А что, Света, разве у тебя есть другие варианты? По-моему, нет.
— Я так и думала, что моя свадьба — это просто шаг к достижению твоей цели.
— Света, запомни раз и навсегда каких бы целей я ни ставил и ни добивался, что бы я ни делат и что бы ни замышлял — все это только для тебя!
Для тебя и для моего внука или внучки. Если б ты знала, как я жду рождения этого маленького человечка!.. А что касается наших с Антоном разговоров, то, поверь, ты еще будешь приятно удивлена, увидев, какой подарок мы с ним готовим тебе к свадьбе!
Олеся накрывала на стол для званого обеда с Фор-сами под бдительным присмотром Тамары. Но вдруг Тамара заговорила совсем о другом:
— Олеся, а почему вы сказали моему мужу, что у вас все кончено с Игорем?
— Потому что я устала лгать.
— Скажите, пожалуйста, какие нежности!
— Николая Андреевича обманывают все вокруг, а я этого больше делать не хочу. И не буду.
Такого Тамара уж точно стерпеть не могла и отчеканила в ответ:
— Придется, милочка, придется! Вас наняли на работу изображать невесту Игоря — вот и изображайте.
— Повторяю. Я этого больше делать не буду. Вы думаете, я слепая? А я все вижу! Я прекрасно понимаю, что вы давно уже не любите своего мужа.
— Да как ты смеешь! — Тамара уже себя не сдерживала.
— А как вы смеете? Как вы смеете назначать меня невестой своего любовника? — Олеся тоже вслед за Тамарой перешла на повышенный тон.
— Тише, тише! — кинулась Тамара зажимать ей рот, чтобы, не дай Бог, никто не услышал.
— Николай Андреевич такой добрый, доверчивый. — Олеся согласилась снизить громкость разговора, но отнюдь не градус его накала. — Он все — для семьи, а вы…
— Значит, ты считаешь, что я не подхожу Астахову, так? А кто, по-твоему, ему подходит? Уж не ты ли? Ты влюблена в моего мужа и плохо это скрываешь!
— Даже если и так, то вас это не касается!
— Что-о?! Ты решила увести у меня мужа, а меня это не касается?
— Я не собираюсь никого никуда уводить, но и отчитываться в своих чувствах тоже не намерена.
— В таком случае ты уволена!
— А вы не можете меня уволить!
— Это еще почему?
Олеся ответила, глядя Тамаре прямо в глаза:
— Потому что нанимали меня на работу не вы, а Астахов — вот пусть он меня и увольняет.
Тамара со злости так сильно грохнула кулаком по столу, что поднос с хрустальными бокалами, только что принесенный Олесей, перевернулся, бокалы упали на пол, и во все стороны брызнули осколки.
Первой исчезновение Кармелиты обнаружила Рубина. Зайдя в ее спальню на цыпочках, чтобы, не дай Бог, не разбудить, Рубина увидела, что разбудить она может только Грушу. И немедленно это сделала.
— Груша! Груша! — закричала старая цыганка, расталкивая спящую. — Груша, где Кармелита?
Груша открыла глаза, бросилась спросонья к пустой кровати:
— Господи, а где же она?
— Это я тебя спрашиваю: где она? Обе женщины кинулись на поиски.
Обежав весь дом, двор, конюшню, Рубина на подкашивающихся ногах вошла в гостиную. Там за вышиванием сидела Земфира.
— Ой, Земфира, Кармелиты нигде нет!.. — И Рубина чуть не рухнула на жену Баро.