— В конце концов, вы привели ее в мой дом — вам и заставлять ее сидеть тихо.
— Договорились.
И на прощание Тамара улыбнулась Форсу.
Как говорится в сказках, долго ли, коротко ли, но в конце концов Максиму удалось-таки привести Кармелиту домой.
Рубина, Земфира и Груша бросились к ней.
— Кармелита! Родная! Где же ты была?
— Почему сбежала?
— Почему никому ничего не сказала?
— Я сказала, — отвечала беглянка.
— Кому?
— Маме сказала.
Женщины в страхе переглянулись между собой.
— Господи!.. — вырвалось у Земфиры.
И они с Грушей повели Кармелиту наверх. А Рубина задержалась, чтобы выяснить у Максима подробности.
— …Она не в себе, Рубина, — закончил он свой рассказ, тяжело вздыхая и собираясь уходить.
Но тут возле дома раздался цокот копыт. Баро спрыгнул с лошади, кинул поводья Сашке и зашел в дом.
— Нет ее нигде… — и осекся, столкнувшись лицом к лицу с Максимом. — Что ты здесь делаешь?
— Дочку вашу привел.
— Откуда?
— Она приходила ко мне в гостиницу.
— Как она?
— Цела и невредима, если вы это имеете в виду. А вот рассудок…
— Где она сейчас?
— Ее наверх увели.
Баро на секунду отвернулся, чтобы скрыть боль, исказившую его лицо, боль за родную дочь.
— Зачем она к тебе приходила?
— Не знаю, я так и не понял, о чем она говорила. Повисла неловкая пауза.
— Максим, ты можешь уделить мне несколько минут?
— Да, конечно.
— Пойдем ко мне в кабинет, поговорим.
Баро провел Максима в кабинет и усадил в кресло.
— Спасибо, Максим, за то, что привел мою дочь. Говоришь, ты не мог ее понять?
— Я знал, что Кармелита больна, но не думал, что так серьезно.
— Все гораздо серьезнее, чем тебе кажется.
— А врачи? Нужно обратиться к специалистам… Баро внимательно посмотрел на Максима.
— Однажды, перед появлением Кармелиты на свет, я уже обратился к врачам. В результате я потерял свою жену, мать Кармелиты.
Кармелиту с трудом удалось уложить в постель.
— Ложись, отдохни, надо поспать, отдохнуть, — приговаривала Рубина.
— Да-да, я лягу, я отдохну — скоро уже… Потому что я видела свой гроб… Вот скоро лягу в гроб, там и отдохну. В нем ведь тепло, понимаете?
Земфира и Груша с ужасом смотрели на Кармелиту, а старая Рубина нашла в себе силы ответить:
— Кармелита, нельзя призывать смерть. Нельзя! А если что увидела плохое, то никому об этом не надо говорить и забыть поскорее, чтобы не исполнилось. Поняла?
— Ага, как ты скажешь, бабушка, так я и сделаю… Скажешь молча умереть, молчать буду..
— Кармелита, зачем ты рвешь мое сердце? Засыпай, внученька…
Кармелита послушно закрыла глаза.
— Усни, — продолжала Рубина. — И все плохое забудется…
— Только, пожалуйста, занавесьте шторы, — попросила больная. — А то слишком много света, а мне нужен дождь…
— Я вырастил Кармелиту без матери, — продолжал свой тяжелый рассказ Баро. — Моя дочь — это самое дорогое, что есть у меня в жизни… А тут появляешься ты.
— Господин Зарецкий, но неужели вы не могли себе представить, что в жизни вашей дочери рано или поздно появится молодой человек?
— Мог. Но я даже не думал, что им может оказаться гаджо… И, потом, когда я узнал тебя, я думал, что все случившееся на кладбище — это твоих рук дело. Как я мог тебе доверять?
— Но сейчас-то вы уже знаете, что я не виноват.
— Знаю. И поэтому, как бы мне ни было это трудно, я должен признать, что ошибался.
Максим внимательно смотрел в глаза отцу своей возлюбленной. Баро продолжал:
— Пойми меня, Максим, я стараюсь относиться к тебе без предубеждения, но это стоит мне больших усилий.
— Я все понимаю.
— И я обещаю тебе, что мы вернемся к этому разговору, как только Кармелита выздоровеет.
— Главное, чтоб это поскорее произошло… Баро кивнул.
— И еще раз спасибо тебе за то, что привел Кармелиту домой.
— Скажите, а я смогу приходить, чтобы…
— Приходи. Я не могу запретить тебе переживать за мою дочь.
— Спасибо.
— Я рад, Максим, что на этот раз мы расстаемся с тобой не врагами.
И два человека, одинаково сильно любящих Кармелиту, пожали на прощание руки.
Наконец, Астаховы попрощались со Светой, Антон пошел провожать невесту, а Астахов-старший вернулся в гостиную и нежно взял жену за руку.