Рыч заворочался. Друзья замерли. Но, к счастью, Рыч только повернулся во сне на другой бок.
Друзья двинулись дальше и наконец добрались до заветной коробочки.
Максим схватил ее и собрался было двинуться обратно, но Палыч его остановил.
Он взял у парня коробочку, открыл ее, достал сверток, развернул, вынул золотой слиток и отдал его Максиму. Затем завернул в эту же тряпку свой, подобранный минуту назад камень, положил в коробку и поставил ее на место.
Максим молча поднял кверху большой палец, оценив выдумку друга. И снова на цыпочках, мимо спящего Рыча, друзья выбрались из каменоломен под ночное небо.
Добравшись до родимой Палычевой котельной, они плюхнулись на стулья и вдруг, совершенно для себя неожиданно, разразились припадком истерического смеха. Видно, так выходило из них все напряжение последнего дня.
Максим достал золото, и друзья залюбовались слитком.
— Слушай, Макс, а ты заметил, как оно блестело в темноте? Я, конечно, не большой знаток, но, по-моему, обычное золото так не блестит.
— Ага. Пойдем прямо сейчас к Зарецкому, отнесем — я думаю, с таким подарком он будет рад видеть нас в любое время дня и ночи.
— Ну что ж, давай. Сейчас, через минутку… Друзья думали действительно только пару минут передохнуть. Но не прошло и минуты, а оба они уже спали, прямо сидя на стульях — сказалась усталость, и нервная, и физическая.
Ах, если б только Палыч перенял от своей любимой Рубины хоть чуть-чуть дара предвидения будущего — пусть не далекого. Если бы мог предугадывать — пусть на день, на несколько часов! Тогда бы он бросился в дом к Баро, чтобы отдать это золото немедленно, а потом бы еще и побежал в табор, чтобы сообщить об этом цыганам!..
Но ни Палыч, ни Максим не умели смотреть в грядущее и спали, сидя на стульях, спали сном тяжело уставших людей, честно выполнивших большое и сложное дело.
Бейбут и Миро приехали в дом Зарецкого ранним утром, без четверти пять.
Баро встретил их с дипломатом в руке.
— Форс звонил еще ночью. Нас ждут через 40 минут. Меня — Рыч за городом на склонах у Волги. Вас — его дружки в склепе на Старом кладбище. Знаете, где это?
— Знаем, Баро, знаем.
Зарецкий заметил кнут у Миро за поясом.
— Миро, а ты что — верхом?
— Нет, кнут — это так, по привычке. Мы на машине. Баро открыл дипломат, показывая лежащие в нем деньги:
— Вот, здесь ровно полмиллиона евро. Но отдадите вы их бандитам только тогда, когда я позвоню и скажу, что золото уже у меня.
— Я все понял, Баро, — ответил Бейбут. — Не волнуйся.
— А я в вас и не сомневаюсь. Дай мне твою руку, ДРУГ.
Бейбут протянул руку, и Баро защелкнул на ней браслет наручников. Второй браслет он защелкнул на ручке дипломата.
— Неужели ты боишься, что я выпущу его из рук?
— Бейбут, так надежней, поверь мне. У бандитов будет меньше соблазна у тебя его из рук вырвать. Вот ключ. — И Баро передал ключ от наручников Миро. — Ну что, готовы? Тогда — вперед. И дай нам Бог удачи!
Мужчины вышли из дома. Бейбут и Миро сели в свою машину, Баро — в свою и разъехались в разные стороны.
В это же время Удав инструктировал Руку и Леху:
— Будете мне докладывать о каждом шаге — и чтоб никакой самодеятельности! Мобилы проверили?
— Да. — И бандиты показали свои телефоны, — Оружие? — спросил Удав. Рука вынул пистолет.
— Хорошо, спрячь. И без надобности не доставай.
— Ноя, если что…
— Никаких "если что" — только по моему приказу! Ясно?
Бандиты кивнули:
— Ясно.
— Тогда идите. И смотрите, если что-то пойдет не так…
— Обижаешь, Удав. Мы свое дело знаем. Ты ж сам сказал "Никаких "если что"". Все будет в лучшем виде!
Вечером Кармелита уложила бабушку в своей комнате, дождалась, пока Рубина уснет, и только потом позволила уснуть и себе.
Ближе к утру Рубина застонала. Кармелита проснулась, вскочила и подбежала к бабушке:
— Бабушка, бабушка, что ты? Пить хочешь? Рубина, увидев склонившуюся над собой внучку, попыталась улыбнуться.
— Там отвар, — проговорила она едва слышно. Кармелита тут же налила Рубине отвара.
— Вот твой отвар, бабушка, попей. Вот так… Рубина с трудом сделала пару глотков и бессильно упала на подушку. Потом с трудом взяла за руку присевшую рядом Кармелиту.
— Девочка моя, я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, я всегда любила тебя. Любила и люблю!..
— Ты меня пугаешь, бабушка. Все будет хорошо, ты поправишься. Хочешь, я посижу с тобой?