— Именно.
— Вы знаете, это на него совсем не похоже. Здесь что-то не то.
Наверняка есть какие-то дополнительные обстоятельства. Я думаю, вскоре вы все выясните, и с вашей закладной все будет в порядке.
— Спасибо за экспертное мнение. Дополнительные обстоятельства действительно имеются… А вот что ты думаешь делать в связи с проблемами Астахова? Уйдешь от него?
— Нет. Ну как… этот человек столько для меня сделал! Как я могу его бросить в трудную минуту?
— А как же невеста, Кармелита? Деньги нужно зарабатывать…
— Да, конечно. Но согласитесь, я же не могу так просто оставить такого человека. А Кармелита… У меня есть некоторые сбережения. И если она меня любит, то поймет, поживем какое-то время чуть скромнее.
— Молодец, парень! — радостно крикнул Баро. — Ты не предаешь друзей и не врешь, чтобы казаться лучше, чем ты есть. И это все мне в тебе нравится!
Трудно в двадцать с небольшим остаться без отца. После смерти Бейбута Миро часто разговаривал с отцовской фотографией, которую заправил в рамочку и поставил на стол. И когда кто-то входил к нему, он едва успевал отойти от фотографии — не хотел, чтобы кто-то заметил его горе. Но на этот раз Люцита вошла так тихо, что даже успела расслышать последние слова, обращенные к изображению Бейбута.
— …Мне тебя очень не хватает, отец. Девушка так и застыла на пороге:
— Ой, прости, Миро! Кажется, я не вовремя? Миро отошел от стола:
— Нет-нет, ничего, проходи! Говори, с чем пришла. Люцита прошла в глубь трейлера, присела.
— Скажи, наш замечательный новый вожак… Скажи, если я попрошу тебя отпустить меня из табора, что ты мне на это ответишь?
— Не знаю… Это так неожиданно. А ты собралась уходить? Почему? Не веришь, что со мной будет так же хорошо и спокойно, как было с Бейбутом?
— Что тебе сказать, Миро… Наши дороги не всегда совпадают с теми, которые выбирает табор.
— Витиевато говоришь! Но красиво… А тсчнее йельзя?
Люцита гордо вскинула голову:
— Наши с тобой дороги не совпали, как я ни старалась. Поэтому теперь нам лучше идти разными путями!
— Да, Люцита… характер у тебя… Крепкий.
— Такая уж родилась…
— Ты пойми, я ведь не из простого любопытства спрашиваю. Я теперь в ответе за табор. И мне будет обидно, если цыгане будут уходить просто так!
— Не будут, ты — хороший вожак!
— Тогда почему же ты принимаешь такое решение? И именно сейчас?
— Так уж совпало, Миро. Просто я встретила другого человека…
Лицо Миро стало еще серьезнее.
— Понятно… И когда же ты хочешь уйти?
— Об этом только Богу известно… Может, мне вообще не придется никуда уходить, а может быть, придется уйти внезапно, никому ничего не сказав…
Поэтому я и пришла сейчас.
— Что ж… Не буду тебя ни о чем расспрашивать. И тем более не собираюсь задерживать. Ты можешь уйти, когда захочешь.
— Спасибо. Знаешь, еще недавно я сошла бы с ума оттого, что ты не пытаешься меня удержать!
— А сейчас?
— Сейчас я благодарна тебе за это!
Люцита ушла. А Миро даже не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, как не радоваться за Люциту, которая, наконец, нашла своего человека, свою судьбу. Но, с другой стороны, жаль, что она может уйти, ведь он действительно относился к ней, как к сестре. И к тому же что это за человек, которого она "встретила"? Почему ничего не сказала о нем? Как бы этот неизвестный не обманул ее, не обидел…
Обычно на такие разговоры трудно настраиваться. А еще труднее окончательно на них решиться. Но, видно, столько усталости накопилось в Астахове, что беседы с женой и сыном он ждал, как чуда, как избавления.
И вот, собрав у себя всех вместе, встал в центре своего кабинета и заговорил. Не как с родственниками, а как с деловыми партнерами. Только — бывшими.
— Итак, прежде всего я должен сказать следующее: у меня больше нет семьи, нет жены, нет сына…
— Коля, — воскликнула Тамара. — Послушай меня. Может, не нужно начинать сразу так резко? Давай я спокойно тебе все объясню.
— Нет-нет-нет, — прервал ее Астахов. — Спасибо, Тамара, но не надо мне ничего объяснять. Мой сын пытался меня обокрасть, а ты, как любящая мать, ему в этом помогала. Как видишь, я все знаю. Поэтому хочу поставить вас в известность, я решил начать новую жизнь.
— Коля, и все-таки давай поговорим. Сейчас самое главное — не спешить.
— Ошибаешься, Тамара. Сейчас самое главное то, что теперь в моей жизни нет места для вас.
— Как? Нет! Это невозможно! Коля, мы с тобой прожили больше двадцати лет, мы сына с тобой воспитали, а ты хочешь вот так разом все перечеркнуть!