— Тамара! — зло крикнул Астахов.
— Да что "Тамара"? Что "Тамара", я спрашиваю? Ты и меня сегодня выгонишь, как вчера выгнал собственного сына?!
— Он живет у своей невесты! По-моему, в этом нет ничего страшного.
— Да? А ты у Светы спросил? Удобно ли ей, чтобы Антон жил у нее до свадьбы?
— Какие-то глупые вопросы задаешь. Какие еще удобства?! У них скоро свадьба, она ждет от него ребенка…
— Вот видишь… Иэто все, что ты знаешь…Да ты хотя бы раз поинтересовался у Светы, как она себя чувствует?
Тут Николай Андреевич впервые за разговор при-стыженно замолчал.
— А между прочим, — продолжала наступление Тамара, — она пережила сильный стресс. И чуть не потеряла ребенка.
Астахов с удивлением и беспокойством посмотрел на бывшую жену и даже привстал с места.
— Но тебя же это не интересует, — Тамара сделала театральный жест. — У тебя ведь новая жизнь, новая любовь… И в твоем сердце нет места ни для меня, ни для Антона, ни даже для собственного внука. Печально, мой прежний муж. Очень печально! — на столь громкой ноте Тамара эффектно ушла к себе?
И в себя.
Еще в подъезде Леха задумался, а куда, собственно, идти? Решил забежать в маргошкино кафе. Там и готовят вкусно. Й набережная рядом — можно хоть воздуха свежего вдохнуть полной грудью. И цыпочки разные ходят, стучат каблучками — хоть посмотреть, пооблизываться. В общем, решено, к Маргоше!
Увидев Леху, Марго сразу вспомнила все инструкции, что давал ей Сашка.
Так, сейчас главное, во-первых, задержать его. А во-вторых, срочно перезвонить цыганам.
— Здравствуйте, — она с трудом выдавила из себя улыбку, что, впрочем, для людей ее профессии дело обычное. — Что будете заказывать? Водочки, пива?
— Нет. Два комплексных обеда. На вынос.
— Конечно, конечно. Высший класс, люкс. Только это будет не очень быстро. Подождать придется.
— Почему?
— Заказов много… И все "на вынос", "на вынос", — захлопала ресницами Маргоша. — А вы вот пока пивка выпейте. Свеженькое, только что подвезли.
Леха задумался. Блин, что делать. Ждать — плохо. Идти куда-то в другое место еще хуже — светиться по дороге. Лучше уж где-то в уголок забиться.
— Ладно. Наливай.
— Вы присядьте пока, вот столик как раз освободился, — Марго показала на неприметный закуток. — Сейчас быстренько все сделаем.
Леха сел, отхлебнул пива и повеселел. Ничего — место хорошее. Сел спиной к залу, так, чтоб никто его тут не заметил, не увидел. Главное, чтобы повара с официантами о нем не забыли.
— Ты это… с обедами поторопись, — сказал он строго Маргоше.
Марго изобразила на лице полное спокойствие.
— Сейчас сделаем, все свеженькое. Будете довольны.
Маргоша ушла, покачивая бедрами. Спрятавшись в своей каморке, она быстро набрала номер своего любимого:
— Алло, Сашка? Марго. Ну что ты меня совсем забыл-то. Зашел бы. Да. Да, точно.
Хороший разговор — со стороны никто не поймет. Кроме Сашки.
Что-то задержался Миро у Зарецкого. А как не задержаться, когда так принимают. Как родного человека, Баро вышел проводить Миро, обнял его по-отечески.
— Миро, будь уверен, смерть твоего отца не останется не отмщенной.
— Верю. Тем и живу. Это сейчас для меня самое важное.
Баро едва заметно нахмурился.
— Знаю. Но я бы очень не хотел, чтоб твоя ненависть полностью заполнила твое сердце. Ты всегда был добрым и справедливым. Нельзя, чтобы ты потерял веру в людей.
— Спасибо на добром слове, Баро. Вы — старший, и я прислушиваюсь к каждому вашему слову. Но, поверьте, мне действительно сейчас сложно думать о чем-то другом, кроме мести.
"…и Кармелиты!" — добавил мысленно Миро. И в это время в дом вбежал Сашка, взволнованный донельзя.
— Баро, Марго звонила. Один из бандитов у нее в кафе. Скорее бежим туда!
Уела его Тамара, сильно уела. И ведь все справедливо сказала. Сам-то он хорош. Так красиво пел о том, что мечтает стать дедом, о родной кровинушке.
И на тебе. Совсем забыл про Свету. А ведь девушка на сохранении лежит. Как там она, что с ней?
Бросив все дела, Астахов поехал в больницу. Нашел нужного врача.
— Вы не знаете, как тут дела у Светланы Форс? — спросил он, внутренне стесняясь, что задает этот вопрос наверняка последним из всей семьи.
— А вы ей кто? — с обычной медицинской бесцеремонностью спросил доктор.
Астахов растерялся. Неожиданно для самого себя.
— Я? Я… дедушка.
— Что-то больно молодой для дедушки, — улыбаясь, сказал медик.