— Так я не ее дедушка. Я — дедушка ее ребенка. Будущего. Отец жениха, то есть… мужа…
— А! Отец отца ребенка. Правильно?
— Правильно.
— Ну, слава Богу, разобрались.
— Скажите, а это правда, что она едва не потеряла ребенка?
— Да. Она не только едва не потеряла ребенка, но и… В общем, сама чуть не умерла.
Астахов почувствовал, как на лбу выступил холодный пот.
— А как она сейчас?
— Нормально. Состояние стабилизировалось.
— К ней можно?..
— Да, конечно. Но с одним условием: ей нужны только добрые вести.
Пожалуйста, двадцать четвертая палата.
Астахов осторожно заглянул в палату. И сразу же понял, что "состояние действительно стабилизировалось". Света рисовала, сидя на кровати. Она явно не ожидала его увидеть.
— Здравствуйте, можно? — робко вошел Николай Андреевич.
Света молча кивнула.
— Я не знаю, что вам тут разрешают и что вы больше хотите. Вот, принес… к чаю, — Астахов выложил на стол пакет с разными вкусностями.
Света продолжала молчать. Она так редко общалась с отцом Антона, что немножко застеснялась, не зная, что и как сказать в ответ.
Но Николай Андреевич иначе понял ее молчание: обиделась, что до сих пор не навещал.
— Я, наверное, не вовремя? — по-детски виновато сказал он.
— Ну что вы. Здесь у нас, вообще, все и всегда вовремя. В больнице единственное развлечение… это вот, когда приходят родные и близкие…
— Ну, я еще не совсем родной… Пока. Представляете, врач спрашивает: вы кем ей доводитесь? А я совершенно растерялся, не знал, что ответить. — Он так беспомощно развел руками, что Света рассмеялась.
— Да ладно, вы растерялись! Не поверю. Я вот привыкла, что отовсюду слышишь: "Астахов — твердый человек. Сильный бизнесмен".
— Да, — самокритично продолжил Астахов. — "Твердый, сильный!". То есть жестокий?
— Нет, что вы! Такого никогда слышать не приходилось.
— Даже после того, как я выгнал Антона из дома? Теперь-то вы уж точно считаете меня… ну если не жестоким, то жестким человеком?!
— Николай Андреевич, — Света стала вдруг очень серьезной. — А вам разве так важно, каким человеком я вас считаю?
— Да, — ответил Астахов так же серьезно. — Мне очень важно, чтобы вы не думали обо мне плохо. Я хотел бы оправдаться в ваших глазах, ну… хотя бы на правах будущего дедушки.
Третьего за день посетителя ремонтный рабочий Антон принимал уже с профессиональной галантностью.
— Привет, мама, привет! Проходи. Ты как раз вовремя. Я только-только закончил очередной этап работ.
— Ну что ж, смотрю, ты неплохо устроился. Ремонт в качестве оплаты за жилье — неплохой бартер.
— Согласен, — рассмеялся Антон в ответ. — Знаешь, скажу как бомж бомжу, могу и за тебя словечко замолвить. Пойдешь к Свете горничной? А будешь хорошо работать, может быть, тоже в начальство выбьешься.
Тамара натужно улыбнулась в ответ. Шутка показалась ей слишком уж правдивой и реалистичной. Но про себя она, как мать, отметила, что Антон совсем не хотел ее обидеть, просто язычок у него острый. Это у них семейное.
— Видела бы ты, что здесь раньше было, — ненавязчиво хвастался Антон. — Ну ладно. Да что ты стоишь! Проходи, проходи, садись. Рассказывай, как живешь? Точнее — где?
Тамара прошлась по комнате.
— Да что я, Антоша, что я… У Игоря жить невозможно. Не хата, а конура. Так что я, сынок, вернулась в наш дом.
— Аи, молодца, ну и правильно. Не надо давать расслабляться Астахову.
Пусть чувствует, что мы у него за спиной.
— Да, за спиной, сынок, но… На что мы будем жить?
— Посмотрим… Знаешь, наш благородный папаша готов дать мне четверть миллиона только за то, чтобы я от него отстал.
— Ого. — Да.
— Это уже кое-что.
— Да нет, жалкие крохи…
— Антон… — с укоризной сказала Тамара. — Да.
— Не выделывайся, соглашайся.
— Мамочка, я не выделываюсь, я соглашаюсь. Беда совсем в другом. Из одной зависимости мы с тобой попали в другую, куда более худшую.
— Что еще случилось? — насторожилась Тамара.
— Отец дает эти деньги только взамен на закладную на имущество Зарецкого. А она сейчас у Форса. И он не хочет ее отдавать.
— О Господи! Зачем же ты ему отдал ее?
— Знаешь, мама, иногда очень трудно разговаривать с Форсом.
— Знаю, — грустно сказала она. — И что же нам теперь делать?
— Ума не приложу… Но портить отношений с Форсом сейчас мы уж никак не можем. Он мне теперь на карманные расходы дает. Как школьнику. На — купи пирожок с молоком!
— Антон, не кривляйся…
— О Господи! Мать, помолчала бы ты, а? Что ж у меня за судьба такая?