А тут нет, чувствует, что все не так, что сложнее намного.
Николай Андреевич достал старый семейный альбом и стал рассматривать пожелтевшую от времени черно-белую фотографию. В те времена он сам фотографией увлекался и, видно, закрепитель слабый сделал — вот снимок и пожелтел. А на снимке — Женя, Женечка…
В кабинет вошла Олеся, села напротив него. Астахов улыбнулся ей, отложил альбом в сторонку.
— Я соскучился.
— Я тоже.
Ее взгляд упал на фотку в раскрытом альбоме.
— Кто это?
— Это? Это моя первая жена. Она умерла. Давным-давно при родах…
Олеся взяла альбом в руки и внимательно рассмотрела фотографию.
— Она была красивая… — сказала мягко, аккуратно, боясь обидеть чем-нибудь, даже интонацией.
— Да, красивая… А ты ни с кем не замечаешь сходства?
Олеся еще раз посмотрела в альбом.
— Нет. Ни с кем?
— Всмотрись внимательней. Вылитая Кармелита, невеста Максима, а?
Олеся опять уткнулась в альбом:
— Может быть, — не очень уверенно сказала она. — Может, действительно что-то есть… Но как это вообще может быть?
Астахов обрадовался, что кто-то подтвердил, пусть и с натягом, найденное им сходство:
— Я ж говорю. Вот и я ничего не понимаю. Просто мистика какая-то…
Женя… Женечка… — Николай Андреевич улыбнулся своим давешним воспоминаниям. — Любил ее… Помню, мы еще нервничали очень, что она забеременеть не может. Ну и Тамара тоже… — он как-то неловко крякнул.
Олеся не стала переспрашивать, поскольку хорошо поняла, что история там была сложная и запутанная.
— Я долго потом Тамару не видел. А встретился с ней в роддоме, куда Женю привез. Тамара там акушеркой работала. Как мы ждали этого ребенка…
Какие планы строили! А потом мне сказали: ваша жена умерла, а дочь родилась мертвой.
Олеся с сочувствием посмотрела на Астахова, погладила по руке.
— Если тебе тяжело вспоминать — остановись, не вспоминай…
На глазах у Николая Андреевича появились слезы.
— …Женя умерла буквально на руках у Тамары… Он остановился, чтобы взять себя в руки и всерьез не расплакаться.
— И мне всегда казалось, что часть ее души осталась, отпечаталась в Тамаре. Потом прошло какое-то время, Тамара была рядом, утешала… И однажды призналась мне, что у нас есть общий сын, познакомила меня с ним… А еще через какое-то время я сделал ей предложение… Антон был маленький. Мы не хотели его травмировать, поэтому придумали какую-то историю про то, как я забирал их из роддома, про первые годы жизни… Вот так получилось, что я усыновил собственного сына… А тот Женин отпечаток, что был в Тамаре, за это время, наверное, совсем выветрился…
Он замолчал. Олеся тоже не говорила ни слова — говорить после услышанного не хотелось и не моглось. Некоторое время спустя Астахов нарушил молчание.
— Но все это в прошлом, а в настоящем у меня есть ты! Я благодарен судьбе, что ока свела нас, Наверное, именно этой встречи я ждал столько лет.
Олеся посмотрела в глаза ему, взяла за руки.
И в это мгновение в кабинет вошла Тамара (она вообще довела до совершенства свое умение приходить не вовремя).
— Какая идиллия… Просто приятно посмотреть.
— Если ты пришла ерничать или скандалить — то я не советую, — сказал Астахов глухим голосом.
— Нет, ну что ты, Коля, я только хотела бы кое-что обсудить. Наедине…
— Обсуждай! У меня от Олеси нет секретов.
— Ты меня неправильно понял, я хочу поговорить с Олесей, а не с тобой.
Ну, так сказать, по-женски.
— А я не вижу в этом необходимости, тем более, я помню, как ты умеешь с ней разговаривать. Ты вообще можешь обидеть кого угодно.
— Не нужно, Николай. — Олеся чуть сильнее сжала его руку. — Я готова поговорить с Тамарой Александровной.
— Вот видишь, чужой человек понимает меня лучше, чем ты.
— Я не чужой человек!
— Да! — подтвердил Николай Андреевич. — Она совсем не чужой человек. И помни об этом во время разговора. Хорошо?
— Очень хорошо. Олеся, пойдемте ко мне. Там удобнее.
На правах хозяина Рука занялся хозяйством: поставил чайник на газ.
Заварил крепкого кофейку из порошка. Разорвал несколько пакетов сухариков и высыпал их в глубокую тарелку.
— Угощайся, Удав!
Но угоститься прямо сейчас не удалось. Раздался звонок мобильного. Удав молча выслушал сказанное. И взгляд его снова стал свинцовым. Закончив разговор, он по-отечески дал Руке легкий подзатыльник:
— Ну что, доигрались, голодающие?! Вот мне сообщили. Твой напарник уже в отделении, отдыхает. Уроды, темноты не могли дождаться?