Многократно отражаясь в самоваре, старикашка зализывал самокрутку:
— Уходи ты подобру-поздорову, милай. Удочек мы не покупаем, и напрасно ты их нам притащил.
— Еще ворованные, небось, — фыркнул Васятка, а старик сказал:
— Мы себе ореховые удилища режем, бесплатно!
— Я их принес? — спросил Нефедов, тряся головой.
— А кто же?
— Когда?
— Сичас.
— Вы же сами меня назвали покупателем. Сичас, как вы говорите. Васятка!
— Папаша, вы слышали? — спросил Васятка старика.
— Не слышал. Помолиться могу.
— Топай! — с крыльца зарычал на Нефедова Васятка. — Еще и цена небось спекулянтская! Можем и в милицию заявить...
— На меня?
— А то! — угрожающе вскрикнул старикашка. — Всякие ходют тут по дворам, удочками вразнос торгуют!
Нефедов посмотрел на деда, на Васятку и вдруг сплюнул:
— Тошно на вас глядеть.
— Папаша, — устало сказал Васятка, — спустите кобелька!
И Нефедов зашагал к воротам под лай пса, но у калитки остановился:
— Эх, вы! В кибернетике — новое поколение машин. Люди в космос летают, а вы!
— Топай!
Он шагал по улице, совсем раздавленный, разбитый, жалко сутулясь, и не мог поверить себе, что все это было. Но — было! Над ним проплывали древние деревья, и он попадал то в тень, то под солнце. Шел и шевелил губами... Убеждал себя, что держит путь прямиком в милицию, все расскажет там...
Он схватил за плечо Мальчишку, гонящего мимо железный обруч проволочной каталкой, как гоняют их все мальчишки на всех улицах всего мира, сжал и спросил:
— Где ближайшая милиция?!
Обруч съехал на мостовую и упал, забренчав на булыжнике.
— За углом — налево...
За углом он и правда увидел вывеску, висевшую, как железный флаг, над каменным крыльцом: «Милиция». У крыльца застегнул пуговицу на воротнике. И как раз из отделения вышел милиционер и спросил юношеским голосом:
— Вам что, гражданин-товарищ?
— Н-ничего... Просто гуляю, — прозаикался Нефедов, взяв удочки на плечо. — Любопытно!
— Что тут может быть любопытного?
— Дом какой интересный! Колонны наполовину в стенах... Что здесь раньше было?
— Спросите чего полегче, — засмеялся милиционер и бравым движением расправил гимнастерку под поясом.
Уже на катере, уходившем от берега, Юрий Евгеньевич еще раз пожалел, что не о том заговорил с молодым милиционером, но внутренний голос прозвучал в оправдание: «А-а, отдыхаю я! Без меня разберутся с этим Васяткой».
А ночью ему приснился странный сон, который он запомнил. Первый в жизни. Как будто, застегнув пуговицу, он все же поднялся по ступеням просторного крыльца, вошел в милицию и потребовал, чтобы его пустили к начальнику.
Ему показали на дверь с надписью «Начальник». Надпись, надо сказать, была какая-то пугающе несолидная, буквы кренделечками, с завитушками. А когда Нефедов вошел, он обомлел от жути и хотел тут же бежать, но ему успели предложить:
— Садитесь!
Дело в том, что за столом красовался не кто-то, а он сам, Нефедов, и это он сам себе и предложил садиться. И вошедший Нефедов — в клетчатой рубашке, обыкновенный смертный — сел, а Нефедов из-за стола — в генеральской форме, от которой в глазах рябило, спросил:
— Что у вас?
Мямля и переминаясь в кресле, Нефедов-обыкновенный кое-как рассказал Нефедову-генералу, что с ним случилось, считая, что генерал поймет и возмутится — свой человек все же как-никак — и прикажет сейчас же выстроить целый батальон милиции против Васятки, учитывая, что там и пес, но генерал, ангельски улыбаясь, ангельски спросил:
— А зачем?
— Что?
— Связываться!
Тогда возмущение не на шутку охватило Нефедова-обыкновенного, он пустился в безостановочную речевую карусель, набиравшую скорость, пока генерал, как автоинспектор, не вынул полосатую палку из-под стола и не остановил его.
— Юра, — сказал он, — я ведь не за себя боюсь, а за тебя! Еще скажут, что ты сам принес им эти удочки продавать.
— Да!
— К тому же у тебя никаких свидетелей. Сын — малолетний родственник. И? И? — спрашивал Нефедов-генерал. — И ничего ты не сумеешь доказать, а у тебя отпуск. А отпуск, он... — и генерал пропел, заигрывая глазами: — Отпуск — он быва-ает только раз в году-у!
Нефедов вскочил и закричал:
— Я хочу к кому-нибудь постарше! Есть тут кто постарше? И безмолвным жестом — пожалуйста! — генерал показал ему на дверь, более высокую, чем первая. Нефедов встал и самоотверженно направился туда, и зазвучала сказочная музыка, но генерал тоже вскочил, рухнул на колени, схватил его за руку и задергал изо всех сил.