Здесь все было устроено так же, как и во всей клинике — и двери, запиравшиеся снаружи на ключ, и окна без ручек-открывалок, зато с решетками, и длинный темноватый коридор с выкрашенными зеленой краской панелями. Это, кстати, всегда удивляло Анфису — ну, как можно находиться в помещении с такими стенами и реально не сойти с ума? Ей всегда хватало обхода, чтобы потом остаток дня чувствовать себя неуютно, а пациенты проводили здесь от тридцати дней и больше.
— Анфиса Леонидовна, скорее! — Ей навстречу торопилась медсестра Настя. — Там Кадкин что-то…
Анфиса обратила внимание, что общая комната уже пуста — во время приступов у кого-то из больных всех остальных санитары тут же разводили по палатам и запирали, чтобы не включалась цепная реакция — чужой бред и агрессия запросто провоцировали такое и у кого-то еще.
Илья Кадкин, совсем еще молодой парень, забаррикадировался от санитаров в конце коридора, у балконной двери, тоже зарешеченной снаружи и запертой. Перед Ильей стояла невесть как оказавшаяся в его владении металлическая тележка с флаконами от растворов — тяжелыми бутылями на четыреста миллилитров, и Илья, перехватывая бутыли за горлышки, швырял их, как гранаты, в уворачивавшихся санитаров.
— Не возьмете! Живым не дамся! — Очередная бутыль летела в пытавшегося приблизиться санитара, и тому приходилось отскакивать назад.
— Как он каталку в коридор выкатил? Сказано же — держите в процедурном, запирайте дверь, — сказала Анфиса, шагая рядом с Настей в сторону балкона.
— Напарница новенькая у меня, он ее напугал и каталку выкатил, а ее саму в процедурке запер. У него ключ в кармане где-то, — с раздражением ответила Настя. — Ничего не понимаю — ну что, они не знают, куда работать идут? Здесь не санаторий! Зачем идти туда, где тебе уже заведомо страшно? Она ведь от каждого больного шарахается, я замучилась совсем, специально ее в процедурный сунула, думала — там меньше контакта, а вот поди ж ты… Наверное, Лешка отвернулся, он же сегодня должен был за процедуркой следить.
— Не отвернулся я! — громыхнуло сзади, и Анфиса поморщилась:
— Алексей, что вы кричите? — Повернувшись, она увидела, что санитар прижимает к лицу марлю. — Что это у вас?
— Зацепило, — буркнул санитар, убирая руку, и Анфиса заметила длинный глубокий порез на лбу. — Аж звездочки полетели, — пожаловался он. — А что Кадкина прошляпил… так меня позвали в третью палату, а Кадкин… ну, он же тихий, никогда никаких инцидентов… да и на выписку ведь шел, да, Анфиса Леонидовна?
— Да, через неделю должны были выписать… теперь даже не знаю… — огорченно сказала Анфиса, останавливаясь. — А что случилось, никто не знает?
— Да он разве ответит? — опять раздраженно бросила Настя и крикнула: — Илья, ну-ка прекращай, доктор пришла!
— Живым все равно не дамся! — рявкнул Кадкин, хватая новую бутыль.
— Вы бы, Анфиса Леонидовна, близко не подходили, — покосившись на ее живот, сказал санитар.
— Отойдите все! — бесновался Кадкин. — Только с доктором буду говорить! Отойдите, сказал! — полетела новая бутыль.
— Там много еще? — негромко спросила Анфиса у Насти.
— А то! С выходных вывезти не успели, да сегодняшние.
— Вот черт… Илья! — громко позвала Анфиса, обращаясь к больному. — Илья, ты меня слышишь?
— Слышу, Анфиса Леонидовна.
— Илья, давай поговорим. Мы ведь с тобой всегда хорошо разговаривали. Мне бы хотелось узнать, что случилось. Тебя кто-то обидел?
Кадкин замер, слушая Анфису, санитары начали осторожно, по стенкам, приближаться к нему, но тот краем глаза уловил движение и снова метнул бутыль:
— Уйдите все! Я хочу с Анфисой Леонидовной разговаривать! Я только с ней буду разговаривать, не мешайте мне!
— Настя, наберите препарат, я попробую с ним договориться, — негромко сказала Анфиса, обращаясь к медсестре, и та фыркнула:
— Где? Процедурка заперта, ключ у него.
— Ну, спуститесь вниз, попросите там.
Настя пошла к выходу, а Анфиса, не сводя взгляда с больного, продолжила:
— Илья, сейчас ребята отойдут, а ты выходи, пожалуйста, ко мне. Мы пойдем в холл и присядем.
— Анфиса Леонидовна… — начал санитар Леша, но она покачала головой:
— Дайте ему пройти. Я справлюсь.
Санитары отошли ей за спину, и она осталась лицом к лицу с Кадкиным, который нерешительно топтался за тележкой, обдумывая, видимо, дальнейшие действия.
— Илья, идем. Тебя никто не будет трогать, я обещаю.