Решив, что для начала поищу ответ дома у дедушки, я сложила бумаги в отдельный пакет и перешла ко второй части стола. Подёргав дверцу, я цокнула языком, но потом нашла сбоку крошечный крючок. Да-а-а, технологии! В транспорте давно уже работает система распознавания лиц, но крючок на двери кажется нам надёжнее и автономнее.
В тумбочке лежало несколько коробок, каждая подписана аккуратным – мне бы такой! – дедушкиным почерком. Судя по тому, что верхняя была для Ивана Михайловича, это были подарки для коллег. Или правильнее сказать «наследство»?
Вытащив все коробки на стол, я ещё раз заглянула в тумбочку. Пусто. Для верности пошарила рукой – и мне показалось, что у дальней стенки нижней полки что-то есть, отличное по фактуре от дерева. Фонарик высветил коричневый уголок конверта, провалившегося вниз.
В маленьком, с ладонь, самодельном конверте лежал плоский ключ, похожий на ключи от камер хранения в супермаркетах.
Сомневаюсь, что дедушка стал бы оборудовать в кабинете тайник, значит… Дома? Я присмотрелась к конверту. Бумага была старой и неприятно пахла, а клей уже почти рассохся. Может, это и не дедушкин ключ вовсе! Кто-то его передал, он завалился в щель, а дедушка и не заметил, потому что ключ не был ему нужен. В том, что этот «кто-то» – мой прадед, я не сомневалась ни минуты: дедушка же говорил, что тот передал ему свои дневники. Значит, не только их…
Я обошла кабинет. Забирать отсюда что-то не было никакого смысла. Подхватив сумку и пакет, я пошла к Ивану Михайловичу.
– Я нашла в дедушкином столе коробки, подписанные для вас. Ещё там была кипа бумаг, я дома их просмотрю и, если это не личные документы, привезу обратно.
Иван Михайлович удивился внезапному наследству и предложил мне лично передать коробки сотрудникам, когда я закончу с разбором документов. Мне идея понравилась, и я согласилась.
3.
Из НИИ я поехала к дедушке домой. В квартире было пусто и просторно: бóльшую часть времени дедушка проводил на работе. Только за счёт того, что последние месяцы он работал дома, здесь появилось подобие кабинета: мы заказали для него стол, за которым можно было работать, не вставая с кровати. А когда дедушка чувствовал себя хорошо, он откатывал его от кровати к окну, где его ждало кресло.
На этом столе было ещё меньше вещей: ноутбук, несколько ручек, блокнот и какие-то бумаги. Бегло просмотрев их, я не нашла чего-либо, что нельзя было бы передавать его коллегам, и прошла к шкафу.
Там стоял старый письменный стол – большой и тяжёлый, а потому не сумевший помочь своему ослабевшему хозяину. На нём тоже стояли фотографии, за которыми – я вздрогнула – стоял и злополучный фотоальбом. На полках, сходящихся в углу, почти не было книг, связанных с работой. В основном там была классика научной фантастики, просто классика и несколько современных авторов, которых дедушка оценил.
Все документы хранил стол: квитанции, медицинские справки, блокноты, письма, открытки – я даже в первый момент опешила, сколько всего там уместилось!
Заказав пиццу, я перенесла стопку бумаг на новый стол и принялась за сортировку. Это оказалось несложно: дедушка дотошно раскладывал всё по категориям. Просматривая папки, коробочки и пакеты, я держала в уме маленький коричневый конверт. Его разгадка – если она вообще была – могла быть только здесь.
Ближе к ночи я добралась до последнего ящика. Там были письма, дневники и фотографии, на которые я невольно отвлеклась. Даже простое перебирание, без вчитывания, заняло много времени. Я очнулась, когда в час ночи мне позвонил обеспокоенный папа.
– Прости! Я забыла позвонить и вообще потерялась во времени.
Воспользовавшись возможностью размять ноги, я мерила квартиру шагами, рассказывая папе о событиях дня.
– И вот думаю: лечь ли сейчас спать или уже сделать финальный рывок, – отрапортовала я.
– А уснёшь? – усмешка папы была столь выразительной, будто он стоял передо мной.