Когда учительница дошла в списке до моей фамилии, я, краснея и запинаясь, сказала, что не выполнила задание.
– Как так? Это что, так трудно – нарисовать себя, родителей и бабушек с дедушками и подписать имена?
Кто-то из мальчишек рассмеялся. Ярко-красные ногти звонко забарабанили по столу.
– Но я… не знаю их имён…
С учительницы чуть не слетели очки.
– Не знаешь, как зовут родителей?
– Родителей знаю. А больше никого.
Я и так едва сдерживала слёзы стыда и обиды, а когда учительница записала замечание в электронный дневник, всё-таки расплакалась. Теперь, помимо мальчишек, смеялись и некоторые девочки.
На перемене Даша с Таней, как могли, утешали меня. Они оказались единственными, кто поддержал: прабабушка сказала, что нехорошо, когда учителя такие чёрствые, а мама… Когда она приехала за мной, я увидела, что она злится.
По дороге домой она сначала отругала меня – просто потому, что я плакса, а потом стала ругаться на учительницу и школу, которая ей «казалась приличной и с достойным персоналом».
На следующий день мама отправилась к директору. Та вызвала учительницу, и мы целых три минуты были предоставлены самим себе, пока за нами не пришла присматривать вожатая. Как оказалось, это был мой последний учебный день: мама забрала документы и уже со следующей недели я начала ходить в частную школу, где «учителя не позволяют себе совать нос в жизнь учеников, да и дети наверняка из благополучных семей и воспитаны нормально».
Дети в новой школе оказались и правда с другим воспитанием: никто не спрашивал о том, кем работают мои родители, как и не говорил о том, что происходит у него дома.
Поначалу одноклассники казались мне очень равнодушными и надменными, но позже мы нашли общий язык. За годы учёбы меня даже появились друзья: нас объединили любимые книги и мультики, а потом – учебные предметы, кино и музыка…
Впрочем, попав в такой коллектив, я не особого переживала из-за того, что не с кем было посекретничать, ведь я по-прежнему была рядом с подружками: о смене художественной школы мама, к счастью, не задумалась. А я боялась этого! Разлука с Дашей и Таней на время уроков и так оказалась большим горем, а если бы мы вообще перестали видеться...
Словом, я довольствовалась тем, что есть, и ценила время, проведённое с подругами. Однако несмотря на то, что мы продолжали вместе учиться, общаться и гулять, прежняя душевность стала потихоньку таять.
Я осознала это только через несколько лет, когда поняла, что вообще не в курсе, как у них дела вне художки: в первой школе я почти никого не успела узнать, чтобы интересоваться его делами, а до новеньких мне дела не было. Рассказы о домашних проблемах постепенно стали очень однообразными, потому что обсуждать какие-то волнующие детали, видясь три раза в неделю, не получалось.
Поэтому, когда я рассказала о коварном плане обхитрить маму и забрать домой ложку, они оценили это как неплохой прикол, но всей глубины проблемы не поняли.
7.
Вскоре мне представилась такая возможность: прабабушка, накрывая на стол, вышла в коридор, к шкафу с вареньем, а я, доставая для него ложки, быстро спрятала одну в рукав. Плотная резинка манжета не давала ей упасть.
Казалось, моя секретная миссия удалась: прабабушка не заметила пропажи, а я ничем не выдала себя. Вечером, во время ритуала прощания и уточнения, не забыла ли я чего, меня слегка уколола совесть, но я быстро успокоила себя: это всего лишь ложка! Если книгу я могу как-то испортить, то с ложкой точно ничего не случится. Тем более я завтра же верну её на место.
Я не учла одного: маминой одержимости контролем. Когда дома она повторно осматривала мой рюкзачок и вытащенные из него игрушки, я раздевалась возле шкафа. Про ложку я вспомнила слишком поздно – и звук от её удара об пол показался мне раскатом грома. Мама повернулась в мою сторону, и я поняла, какую фатальную ошибку совершила.
Маме понадобилось несколько секунд, чтобы всё осознать, а потом с ней произошло страшное: её начала бить мелкая дрожь, а лицо то белело, то краснело. Ужас так изменил черты её лица, что она перестала быть похожа на себя. Однако через минуту она уже взяла себя в руки, подскочила ко мне, схватила ложку и бросилась в коридор.