Подарок Надежде понравился, и прабабушка заметно приободрилась. Когда домработница, попив чая уже из новой кружки, ушла, я отважилась спросить, можно ли посмотреть фото. Получив разрешение, я осторожно сняла с полки два увесистых альбома. Несмотря на то, что хранились они в шкафу, на них было немного пыли. К тому же пахли они не так приятно, как книги на стеллажах.
Толстые обложки с тиснением были скреплены бархатными корешками. Я подумала, что это, наверное, вручную сделанный альбом, но нет, внутри были какие-то сведения об издательстве.
Внутри обложки первого альбома была указана дата «1950–1969». Он начинался фотографией прабабушки со школьного выпуска. Потом было училище, фото с прадедушкой (какая жалость: нигде не было указано его имя!), свадьба… Вот оно! Довольно блёклое чёрно-белое фото младенца, на обороте подпись «Валюше полгода. Октябрь 1953».
– О, так это же бабушка! – воскликнула я.
– Какая? – спросила незаметно подошедшая Искра.
– Моя! Ну твоя дочь!
Прабабушка, казалось, не понимала, о чём я.
– Раз я твоя правнучка, значит, у тебя есть дети и внуки. Точнее, дочь и внучка…
Я попыталась обрисовать наше семейное древо, но быстро умолкла, увидев, что прабабушка действительно меня не понимает, да и альбомов словно не замечает.
Да как так-то?! Как можно не узнать свою дочь? Очень странно! Моё беспокойство усилил появившийся в воздухе запах корицы. Я вытерла вспотевшие ладони о коленки и стала листать альбом дальше.
2.
Валя росла активной пухлощёкой девчонкой: вот она сидит на дереве, а высокий мужчина – мой прадедушка – поддерживает её; вот она карабкается на высокий забор, вот бежит с кем-то навстречу фотографу, а вот стоя раскачивается на качелях. Первый класс, второй, пионерлагерь, выезды с родителями на природу… Я невольно позавидовала сплочённости их семьи и попыталась вспомнить, была ли я хоть с раз с родителями где-то. Хотя бы с мамой! Память молчала.
Альбом заканчивался бабушкиным школьным выпускным. Она выделялась не только красотой, хотя красивых девушек на фото было много, но и каким-то внутренним свечением.
Я отметила, что мама на неё совсем не похожа: бабушкины черты были мягкими и миниатюрными, а мама будто вырезана ножницами. Интересно, она всегда такой была?
Второй альбом тоже освещал два десятилетия – «1970 – 1990». Здесь прабабушка с прадедушкой были уже без дочки, видимо, уехавшей учиться. Их жизнь однако не стала пустой: они ходили в театры и музеи, были в горах и на море. А потом было несколько страниц только бабушкиных фото разных лет: с учёбы, с практики, во время приездов к родителям. Бабушка с каждым годом становилась всё красивее и красивее, и мне стало досадно, что фото – чёрно-белые.
Потом снова шли фото бабушки и дедушки, а потом наконец-то появились и цветные. Бабушка вернулась в наш город и не одна – с ней был молодой человек, в котором легко угадывался дедушка: вот в кого у мамы узкие сжатые губы, острый подбородок и ничем не победимые кудри. Бабушка носила светлую одежду голубых и зелёных оттенков, и это очень красиво подчёркивало её русые волосы и голубые глаза. На цветных фото – я готова была поклясться! – вокруг бабушки был виден ореол света.
Я уже приготовилась увидеть её в свадебном платье, но на следующей странице внезапно оказалась мама: размазанный из-за неумелой съёмки младенец отчаянно молотил ручками по кровати.
– А где свадьба?.. – Зачем-то спросила я вслух.
Но прабабушка внезапно ответила:
– А у них была только роспись. Валечка хотела целое торжество, но денег на него не было. И тогда она решила с размахом отметить одну из годовщин. – Бабушка выпалила это куда-то в пустоту и замолкла: похоже, она сама удивилась.
И действительно: вот уже подросшая мама в нарядном платьице и с бантом держит за руку мою бабушку. На ней было простое на первый взгляд платье кремового цвета: никаких рюшечек, бантиков и прочих излишеств. Но другие фото открывали секрет платья: оно было не просто длинным, а со шлейфом, а спинка была сшита из кружева. Выглядело это очень элегантно, и я снова не смогла удержаться от сравнения мамы с бабушкой: в те редкие моменты, когда мама надевала платья, они, видимо, мстя за невнимание к себе, топорщились на ней, жали и обвисали в произвольных местах – словом, никак её не украшали. Поэтому мама практически не вылезала из джинсов.