Папа навещал меня каждый день. А когда я наконец-то вернулась в реальность, ко мне неожиданно пришёл дедушка. Я не сразу поняла, кто это, даже решила, что новый врач, но потом увидела уже седые кудри – и вспомнила фотоальбом.
Дедушка смотрел на меня с интересом, а потом, слегка заикаясь, сказал:
– Ну здравствуй… внучка!
– Не очень-то мне здравствуется, как видишь…
В любой другой момент мне стало бы неловко за грубость, но сейчас я не чувствовала ничего. Повисла неловкая пауза. Я думала, как обращаться к дедушке: «дед Серёжа» или просто «деда»? А получится вообще? Я же никого так не называла!
– Вижу. Жаль, что приходится знакомиться при таких обстоятельствах... Кстати, твой папа сказал, что ты идёшь на поправку.
У него был приятный голос, не подходящий, по моим представлениям, пожилому человеку.
– Надеюсь… А где ты был раньше?
Дедушка опешил:
– Да здесь и был. Я живу в Ленинском районе, недалеко от нашего НИИ.
Новость оказалась сильнее лекарств, и настала моя очередь удивляться:
– Ты работал вместе с мамой?!
– Ну только территориально. Я не генетик, всё гораздо скромнее.
– Расскажи о себе, я же совсем тебя не знаю! Мама ничего не рассказывала даже о себе…
Мы одновременно вздохнули.
– Это будет долгий разговор… Знаешь, давай я сначала уточню у Стаса, а он – у врача, к какой информации ты уже готова, заодно и соберусь с мыслями?
– Я вроде никуда не тороплюсь. – Врачи честно сказали, что ближайшие два месяца больницу я точно не покину. – Ты только приходи почаще, а то мне одной очень грустно, хорошо?
Так началось моё общение с дедушкой.
2.
Он рассказал о своей жизни, о том, как познакомился с бабушкой, первой красавицей студгородка, и как добивался её. О том, где работал и подрабатывал, чтобы красиво отметить одну из годовщин, чего непременно хотела – и дождалась – бабушка.
Когда он пришёл в очередной раз, мы пошли на улицу. Накануне мне разрешили ненадолго выходить гулять, и я очень ждала этого момента, устав от бесконечной серости больницы. Завидев свободную лавочку под липой, я поспешила её занять.
– Деда, а как тебя приняли бабушкины родители? Вы хорошо общались?
– Да, очень. – Дедушка вздохнул и опустил голову. Седые кудри упали на высокий лоб. – Собственно, поэтому Лиза… перестала общаться со мной после смерти Валечки.
Вот оно как! А я-то думала, дедушка ушёл из семьи!..
– Когда Валя погибла, Лиза обвинила в этом Искру, мол, она её в этом поддерживала и сама предложила поехать…
– Погоди! Я не понимаю, о чём ты! Мама ничего мне не рассказывала, ни-че-го! Давай сначала: что поддерживала прабабушка?
– Искра Фёдоровна поощряла Валечкину тягу к красоте, не только внешней. В то время не было конкурсов красоты, но было много самодеятельности – и Валя блистала там. С середины восьмидесятых её приглашали как модель, а потом… В восемьдесят восьмом проводили первый в Советском Союзе конкурс красоты – и туда-то и полетела Валя… Сначала она сомневалась, но Искра Фёдоровна убедила её попробовать. «В крайнем случае, – сказала она Вале, – ты просто погостишь в Москве». Она прошла первый этап отбора – и наверняка прошла бы и дальше, и в финал, но…
Дедушка замолчал. Он поправил воротник рубашки, убрал волосы со лба, откашлялся… Я не торопила его: пока он собирался с мыслями, я собирала из уже сказанных им слов фундамент знаний о своей семье. Пока что эти кирпичики скрепляла между собой печаль – пожалуй, не самый лучший материал.
– На конкурсе она познакомилась с другими участницами, и вечерами они гуляли по Москве. В тот вечер девчата задержались и Валя едва успела на последний поезд в метро. А по пути к гостинице на неё напали. Девять ножевых, а из ценного – только цепочка и кольцо…
Я вцепилась в скамейку. Кирпичики разлетелись.
– Тело спрятали неподалёку, и когда через пару дней… – Тут дедушка осёкся, видимо, осознав, что это не лучшая тема для беседы с душевнобольной внучкой. – Прости, пожалуйста! Я совсем не умею общаться с детьми!