Оба повернулись к нему с улыбкой на лице.
— Хорошо тебе, да? — сказал Джо Дон.
— Неплохо, — кивнул Пират.
Они рассмеялись, как будто он отколол уморительную шутку. Пират присоединился. Они все смеялись и смеялись, совсем теряя голову. Кроме разве что Джо Дона, который встал и взял трубку.
— Авария на трассе, — пояснил он после недолгого разговора. — Скоро вернусь.
Пират тоже встал.
— Может, это… подкинешь меня до отеля?
— Да побудь здесь, — сказал Джо Дон. — Я ненадолго.
— Правда?
— А почему бы и нет? — Джо Дон покосился на Нору.
— Конечно, — сказала та.
— Ну ладно, — Пират снова уселся на пуф. — Не возражаешь, если я помучу твой «Рикенбэкер», пока тебя не будет?
Джо Дон покачал головой, как будто искренне хотел дать свое согласие, но ему мешали некие нерушимые правила.
— Ну, я парень суеверный, понимаешь, у меня с инструментами такие интимные отношения… Но вон там стоит «Телекастер», его можешь помучить.
— Класс.
— Выкрути на все одиннадцать![19] — сказал напоследок Джо Дон.
Нора рассмеялась, но Пират этой шутки не понял. И не надоело ему это непонимание? Еще как надоело. Особенно когда он не понимал вещей, которые мог бы понимать, не проведи он двадцать лет в тюрьме. Но скоро ему вернут все долги, процесс уже пошел, да и в душе его царило умиротворение.
— Выкрути на все одиннадцать, — повторил Пират со смешком. Если, конечно, можно назвать смешком жутковатый звук, вырвавшийся из его горла.
— Ты разве не любишь этот фильм? — удивилась Нора.
Пират никогда не слышал о фильме с таким названием.
— Один из самых любимых, — сказал он.
— Adios, — сказал Джо Дон, опуская «Рикенбэкер» на подставку.
— А какие еще фильмы ты любишь? — спросила Нора через несколько минут.
Фильмы. Трудный вопросец. Кино показывали каждую среду, в четыре часа, в вестибюле блока, но Пирату сложно было сосредоточиться во время сеанса, и он редко досиживал до конца. Не считая, конечно, «Страстей Христовых» — этот фильм действительно запал ему в душу.
— Да много их. Я плохо запоминаю названия.
Нора затянулась косяком.
— А мне раньше нравились исторические фильмы, — сказала она. За этим признанием последовала долгая пауза. Пират почувствовал знакомое напряжение в пустой глазнице, как будто она готовилась в очередной раз рассмотреть что-то недоступное человеческому зрению. Сквозь зыбкий дымок казалось, что Нора плачет. — «Влюбленный Шекспир», например. «Хозяин морей». «Последний из могикан».
Это, видимо, названия фильмов.
— Да? — сказал он. — А что произошло потом?
— Что произошло после «Последнего из могикан»? — уточнила она. — Могикан не осталось.
Нора опять рассмеялась и уже не могла остановиться, словно сошла с ума. Пират попытался присоединиться к ее веселью, но ничего смешного не нашел. К тому же он задал серьезный вопрос и такая реакция его разозлила. Через некоторое время оба умолкли. Настало время для прозрения, и он смог увидеть личико девочки лет десяти-одиннадцати, ранее скрытое дымом и слоем кожи. Личико промелькнуло, давление в глазнице спало, и все стало, как прежде.
— Проголодался? — спросила Нора. — Могу предложить сальсу и чипсы.
Есть Пирату не хотелось, но он кое-что задумал и потому сказал:
— Сальса и чипсы — что ж, не откажусь.
Она встала, ушла в кухню. В следующий же миг Пират вскочил и схватил «Рикенбэкер». В песне «Твоя опять взяла» такие аккорды: Е, В7, Е, А. Он не стал подключать инструмент, играл без усилителя, очень тихо, но на «Рике» любая песня звучала божественно. Пират понимал, что в любой момент может раскошелиться на 995 баксов и купить тот «Рикенбэкер» в ломбарде — да хоть сто таких! Теперь он мог сыграть «Твоя опять взяла» на любом «Рикенбэкере» в мире, мог сложить эти гитары в кучу и достать до неба. Услышав шаги Норы, Пират вернул гитару на подставку. Проблема была в том, что ему хотелось именно эту, принадлежавшую Джо Дону.
— У него пунктик насчет этой гитары, — сказала она из-за спины.
— Я к ней не притрагивался, — сказал Пират, не оборачиваясь.
Пауза.
— Я знаю. Ну, такие уж они, музыканты.
Он улыбнулся. На сей раз улыбка была добродушной.
— No problemo,[20] — сказал он.
Все чипсы и сальсу они умяли минуты за две. «А твоя мамаша даже конфету со мной съесть отказалась». Пират хотел произнести это вслух, ведь с Норой ему было гораздо легче, но почему-то передумал. Реальных причин на то не было — просто послушался инстинкта.