— Не будем впутывать детей, — обрывает его Хопс, заслуживая мою отдельную благодарность.
— Посмотрим, — уклончиво отвечает тот.
— Он мне не нравится, — шепчу я на ухо Норту.
— Главы предвыборных кампаний — всегда козлы, которые никому не нравятся, — легко парирует тот.
— Что ж, — начинает Хопс. — Быть может, для начала чай? Кофе?
— Нет! — хором отвечаем мы с Нортом с отчетливым ужасом в голосе, чем вызываем у окружающих объяснимое недоумение.
— Что ж, — быстро берет себя в руки Хопс. — Давайте тогда сразу проясним некоторые моменты: если кто-то из здесь присутствующих сомневается в принятом решении или находится здесь не по доброй воле, он встает и уходит сейчас же. Потому что я вынужден требовать от вас максимальной откровенности, чтобы составить полноценную картину происходящего и понять, как это преподнести. Речь не только о предвыборной кампании. По роду моей деятельности у меня есть причины полагать, что Говард Фейрстах заслуживает куда более серьезного приговора, чем лишение его права быть избранным губернатором штата…
Он говорит что-то еще, но я уже не слушаю. Я смотрю только на застывшее каменной маской лицо Норта. Ему только что сказали, что его отца могут посадить. Наверное, людям, которые не знают Норта так хорошо, как я, неочевидно, насколько жестокая борьба идет внутри него в данную минуту. Мне почти физически больно за ним наблюдать. Но длится это не так уж и долго. В тот момент, когда Стефан начинает рассказ за всех присутствующих, повествуя о торговле наркотиками, начавшейся в день его совершеннолетия, я вижу, как рука Норта поворачивается ладонью вверх. Отвечая на приглашающий жест, я вкладываю в нее свою поверх наколотых воинственных пик. И мне странным образом становится спокойно, как никогда с момента падения.
Айлан слушает нас внимательно, вдумчиво, почти не перебивая. Еврей же до поры до времени и вовсе занимает исключительно наблюдательную позицию. По мере развития действий к рассказу подключаются все присутствующие. Мы действительно почти без утайки вываливаем на Айлана подробности. Но последний вопрос, который он задает нам, звучит закономерно и все же подобен выстрелу.
— Понимаю: это непросто. Но я должен знать, кто именно дернул рубильник, — говорит он, обводя нас взглядом и на одно и то же время задерживаясь на каждом.
Молчание длится не меньше десяти секунд, прежде чем Надин вскидывает голову и отчетливо произносит:
— Я.
Эпилог
Увидев Айрис с двумя косичками и в белых гольфах, никто бы в жизни не сказал, что этой девушке двадцать три года и у нее трехлетняя дочь. Или что подруга старше меня. Едва заметив ее сегодня утром на парковке перед университетом, я натурально застыла с открытым ртом. И до сих пор никак не отойду.
— Вот так, — говорит она, поигрывая плиссированной юбкой. — Если вдруг меня опять возьмется соблазнять какой-нибудь местный красавчик, я скажу, что собираюсь заявить на него за растление несовершеннолетних.
— Отличный план. Тебе поверят, — вот и все, что удается мне сказать.
Как вы, наверное, уже догадались, мы начинаем новый семестр. В Бостонском университете, откуда когда-то ушла в академический отпуск Айрис. Если совсем честно, после оглушительного политического скандала, в результате которого Говарда Фейрстаха таскают по судам на протяжении нескольких последних месяцев, мое имя на слуху у каждой массачусетской собаки. И, наверное, попытайся я уехать в поисках лучшего американского образования, доступного мне по интеллектуально-материальным соображениям, меня бы приняли много куда с такой-то известностью, но Норт получил аспирантскую стипендию именно в Бостонском университете. И Айрис, пристроив Дафну в сад, решилась продолжить обучение. Теперь нас трое. Трое — намного лучше, чем один. Это я уяснила железно. Но что еще более железно, так это кольцо на моем пальце. Норт — не тот человек, который смирится с моим многомесячным отсутствием. “Тебе больше не будет со мной холодно”, — гласит надпись на ободке. Как после такого причинить холод в ответ?
В общем, все хорошо у всех, кроме Ларри, который попрощался уже с двумя толковыми официантками. Он вроде как даже оттаял по отношению ко мне и милостиво согласился взять меня назад, но я его послала. И не зря: спустя пару недель тесного сотрудничества Хопс предложил мне место помощника юриста. Сказал, что после победы на выборах ему понадобятся надежные люди. Он не прогадал: выборы он выиграл. Не скажу, что работать с этим человеком легко, но и я, как известно, не хожу по пути наименьшего сопротивления, предпочитая что позаковыристей. Спустя какое-то время мы нашли контакт и собираемся продолжить в том же духе.