— Тогда зачем ты привез меня сюда? Зачем дал понять, что знаешь? Зачем разыгрывал сочувствие?
— А кто сказал, что я тебе не сочувствую? Просто я не могу тебе помочь! Не мо-гу! — И это тоже предельно искренне.
Раздается писк кофеварки. Стефан наливает себе полную чашку, а затем и мне. Протянув ее, он на несколько секунд утопает в своих мыслях, глядя в пространство, но я отчего-то не решаюсь спугнуть момент.
Небольшая пауза, сдобренная мерзким горьким напитком, в котором я едва узнаю кофе, настраивает нас обоих на миролюбивый лад.
— Я привез тебя сюда потому, что иначе ты бы насела на Норта, и он бы все равно сказал, что не встречался с тобой той ночью. Ты бы ему поверила, это же Норт. — В ответ на мой вопросительный взгляд, Стефан лишь морщится. — Скоро сама поймешь. В общем, не признайся я сейчас, ты бы решила, что я все скрыл, потому что сбросил тебя с крыши. Однако я этого не делал. И ты подспудно это помнишь, иначе не поехала бы сюда.
Похоже, спросить все равно придется.
— Мы с тобой спали? — задаю я вопрос, который не дает мне покоя. Это проще, чем выяснять окольными путями.
На лице Стефана появляется нехарактерно беспомощное выражение, совсем не свойственное парню, поимевшему половину кампуса. Интересно. И почему же для него я не такая, как остальные девчонки?
— Пройдись по дому, — вздыхает он. — Может быть, что вспомнишь. Вечеринка с фотками для Каппы проходила здесь. Если не получится — расскажу, как все было.
— Вы здесь живете с братом? — уточняю. Ведь фотки сделаны якобы в спальне Норта.
— Раньше жили. Он съехал, — бесцветно отзывается Стефан.
Почему-то меня посещает подозрение, что съехал Норт как раз после того случая с подставой.
Я рассматриваю камин, тумбы и полки, представляя, как это выглядит, когда комнаты наводняют люди. Но у меня не настолько развито воображение, чтобы по-настоящему представить нетрезвых и веселых сестричек из Каппы в обнимку с братьями Фейрстах. Поэтому, блуждая с чашкой кофе в руках и тупо рассматривая интерьер, который не вызывает у меня должного восхищения, я не чувствую никакого отклика. Говорят, помогают запахи, но, сдается мне, пахло пролитым пивом и марихуаной. Во всем доме существует только одно место, которое осталось если не неизменным, то практически неизменным… но едва ли Стефан предлагал мне побродить по спальне брата! И все же направляюсь я именно туда.
Которая из спален? Приходится двигаться наугад. Благо есть две фотографии, на которых запечатлены фрагменты интерьера. Через три попытки я все-таки добираюсь до нужной комнаты и, отставив чашку на близстоящий столик, шмыгаю внутрь. Если мне нужны запахи, то отшибающее обоняние варево Стефана — не помощник.
Комната выдержана в черно-серых оттенках. Строгая, но не мрачная. И, кажется, здесь осталось немало его вещей, несмотря на переезд. Первым делом я подхожу к шкафу, в зеркале которого сделала селфи. Поразительно, как я рисковала, натягивая рубашку Норта в спальне Норта поверх одного лишь белья. Неужели собиралась залезть в шкаф в случае возвращения хозяина или какой-нибудь сладкой парочки? Подхожу к кровати, наклоняюсь к покрывалу в поисках запаха, но узнаю лишь, что у Стефана недавно побывала клининговая компания. Беглый осмотр футбольных наград подсказывает, где именно я разместила телефон, чтобы запечатлеть фото. Интересно, Норт Фейрстах не показался мне популярным футболистом — чего только не узнаешь, заглянув в комнату человека! За наградами стоит диплом-награда за участие в правовом командном конкурсе. Улыбнувшись помимо воли (а вот это предсказуемо), я беру его в руки и чуть не устраиваю погром, потому что позади диплома лежит компакт-диск. Коробочка альбома Disturbed. Но зачем прятать? Уверенная, что наткнулась на золотую жилу (а зачем еще ее прятать?), я открываю ее и вижу… альбом Disturbed. Чертыхнувшись, я собираюсь поставить ее обратно, как вдруг в меня буквально врезаются воспоминания о том, как я стою в руках с точно той же самой коробочкой, от которой ощутимо пахнет мужским парфюмом… Парфюмом парня, с которым мы недавно разговаривали. И который был настолько самоуверен, что мне дико захотелось его проучить.
Желание Мэри Кравиц можно почувствовать с другого конца комнаты — даже не нужно напрягаться. Она профессионально строит глазки Норту Фейрстаху, вычерчивая узоры по рукаву шелковой рубашки. Он не препятствует — лишь в глазах таится насмешка. Наверняка ему здорово поднимает самооценку внимание лидера Каппы, хотя… если вдруг вы встречались с Нортом Фейрстахом, то знаете, что с этим делом у него полный порядок. Я бы даже сказала, что его самомнение на той самой границе того, выше которой только абсолютная невыносимость.